В редакцию «Правмира» пришло письмо с пометкой «вопрос священнику»:

«Хотелось бы задать вопрос священнику. Пробовала об этом говорить с батюшками своего храма, но ничего вразумительного, к сожалению, не услышала.

Я не могу понять замысел Бога о cебе. Кому нужно мое несчастье?

Мне скоро будет сорок лет, живу в небольшой квартире с мамой. У меня интересная работа, много друзей, пою на клиросе, преподаю в воскресной школе. Внешность у меня обычная, синим чулком в черном платке никогда не была – участвую в мероприятиях компании и т.д. Но я не замужем, даже жениха никогда не было, как и детей. И, наверное, уже не будет.

Нет, я не зарекаюсь и не устаю молиться и надеяться, знаю примеры счастливых браков, знаю, что, возможно, и ребенка успею родить. Но в моем случае уже выше вероятность того, что так не произойдет, не сложится, не получится. Усыновить я не могу – мама против, а квартира принадлежит ей.

В отделе на работе все девочки с семьями. И каждый раз мне больно видеть, как они, счастливые, объявляют о беременности, уходят в декрет, выбирают коляски-кроватки. Через некоторое время приходят в гости с младенцами.

Вижу, как другие коллеги отдыхают с мужьями и детьми, – все хорошо в их жизни. Я не завидую – это другое чувство, но тоже хочу как у них. И это не плохое желание – ведь Сам Господь сказал: «Недобро человеку единому быти», и благословил плодиться и размножаться! И я чувствую, как это недобро, сколько бы я могла дать малышу. Даже у Ника Вуйчича есть жена и сын, хотя у него нет рук и ног.


Когда я занимаюсь какими-то делами, связанными с детскими больницами, начинаю думать, что у каждого свой крест. У меня крест – отсутствие семьи. Но часто я встречаю счастливых пожилых людей, у которых все хорошо. И при этом они хорошие, верующие люди. И никто у них не умирал, тяжело не болел, семья хорошая, дети – живы и здоровы.

Я не могу понять, почему так. И стандартные православные объяснения не очень подходят.

«Себе внимай, Антоний», – это сказано человеку, который свой выбор уже сделал, и спрашивал о посторонних людях. Я спрашиваю о себе и своей жизни. Сама не монашеского склада, маму тоже не брошу, и она не отпустит в монастырь.

Многие говорят, что скорби даются по грехам. Прихожанка нашего храма твердо говорила, что делала аборты, потому и дочка инвалид. Но, если честно, вот это «по грехам» не могу к себе отнести. Я сохранила целомудрие, даже не целовалась ни с кем, тем более не делала абортов и не совершала смертных грехов. Осуждение, празднословие и раздражение, а также прочие грехи – они все на месте, да, увы, но ничего совсем уж грандиозно плохого я не совершала.

Возможно, еще одно объяснение состоит в том, что в итоге стала бы ужасной женой и матерью. Может быть. Но ведь могла бы стать и хорошей! У меня со всеми ровные отношения. Детей люблю и много работаю в воскресной школе, потому не могу представить, что стала бы совсем ужасной матерью.

Также мне не подходит объяснение, что в этом мире хорошие люди страдают, а грешники пируют, но на том свете все будет по-другому. У меня есть подруги и близкие хорошие люди, многие из которых верующие и воцерковленные. Думаю, в будущей жизни все у них будет хорошо.

У меня нет главного дела жизни, ради которого можно было бы смириться с одиночеством. Я не Кондолиза Райс, – работа обычная, если завтра уволюсь, то ничего не произойдет. Хотя работу люблю и бросаться на поиски своего призвания уже не могу.

Когда снова и снова слушаю беременных подруг и счастливых жен, меня продолжает мучить один и тот же вопрос: «Господи, я тоже так хочу! Я бы уже 20 лет как могла быть женой и многодетной матерью! Почему Ты дал мне это одиночество?! Когда мне даже поговорить по душам не с кем. За руку подержать некого, кроме бабушек из храма. Хотя даже у тех есть дети и внуки».

Даже о смерти и загробной жизни думаю… с грустью. Конечно, понимаю, что вообще могу попасть в ад, но ведь … вот этого земного счастья, рождения и воспитания детей там не будет. Многие изживают это счастье здесь. Почти все знакомые многодетные говорят, что детей больше не хотят. После своего седьмого-восьмого даже одиннадцатого ребенка, не хотят и не жалеют, что больше не смогут родить.

Мой главный вопрос: как принять Волю Божию о себе? Как перестать хотеть семью и детей? Как смириться со своим одиночеством?

Заранее спасибо, Р.Б. Елена, 39 лет, Санкт-Петербург 

*******************

Как перестать хотеть семью и детей, спрашиваете вы, как смириться с одиночеством?

Думаю, никак. Смириться с этим невозможно, тем более, слово «смирение» в христианском смысле вовсе не означает «махнуть на всё рукой и сдаться врагу». Одиночество – один из ликов нашего врага, смерти, того врага, которого и победил Христос Господь своею смертью и Воскресением, в победе над которым призваны принять участие все мы. Борьбе с одиночеством посвящено все наше христианское делание – выходу из себя, из скорлупы своего «я», к ближнему, Богу, узнавание и единение с ними в любви. Любовь – самая главная Божья заповедь человеку, стремясь к ней, человек преодолевает одиночество.

Ваши слова: «Как принять волю Божию о себе?» я считаю в данном контексте неверными. Нет воли Божией на то, чтобы мы были одиноки и страдали, Его воля – в том, чтобы мы были счастливы. Говорю искренне, и вовсе не потому, что у священника, дескать, работа такая – «выгораживать» Бога. Бог в нашей защите не нуждается, тем более, когда мы творящуюся беду объясняем Его волей, валим всё на Него. В том, что сердце ваше не принимает разных православно-штампованных ответов на болезненные вопросы, вижу проявление воли Божией. Ведь, Господь каждому из нас дает силы и способности ума, сердца и тела, чтоб бороться за свое счастье.

Христиане должны именно бороться за счастье, а не только «угождать Богу». В нашем представлении, что своими постами-молитвами-исповедью-причастием-деланием добрых дел мы должны «угодить Богу», есть, несомненно, здравое зерно. Ведь для ребенка радостно сделать приятно папе и маме. Но бывает и перекос: во-первых, если мы считаем все это самоцелью, а не лишь средством для чего-то большего.

Во-вторых, если для нас Бог не столько любящий нас и сострадающий нам Отец, сколько грозный Господин и Начальник, то угождение превращается в рабское делание из-под палки, то есть в совершенно противоположное тому, чего Бог хочет от нас.

Почему мы несчастны, почему за счастье, то есть исполнение Божьей заповеди о любви и преодоление одиночества, приходится бороться – бороться иногда тяжко, мучительно, до крови? Потому что мы родились в падшем мире, полном зла, греха, несовершенства и опасности. Жизнь такова, что не щадит никого, едет по нам равнодушно и слепо, не обращая внимания на чьи-то вопли и стоны, хруст костей праведников или грешников под колесом.

То, что мы, вопреки миллиону опасностей, до сих пор живы, можно считать самым настоящим чудом, чудом проявления попечения Божия о нас.

Он пошел ради нас на крест и всегда подставляет Свои руки под те удары жизни, которые постигают нас. Почему и за что всё это зло – вопрос бессмысленный, смысл имеет то, что Бог создал, а зло смысла не имеет. Уместен другой вопрос – что с этим злом делать и как с ним бороться.

Как вам, Елена, бороться за своё счастье? Я, разумеется, не даю никаких советов, тем более что знаю о ваших обстоятельствах только то, что вы сами рассказали в письме, тут заочные советы, которые мы порой легко и охотно раздаем друг другу направо и налево, могут быть «мимо цели», попросту вредны. Представление, что священник знает точные ответы на все вопросы, в корне неверно. Жизнь, увы, ставит гораздо больше вопросов, чем дает ответов. Но и важно задаться правильно поставленными вопросами. Прочитав Ваше письмо, вопросы могут быть такими:

«Я привыкла во всем полагаться на «волю Божью» – звучит православно, но не означает ли это на самом деле, как оно нередко, увы, бывает: я хочу, чтоб Бог, Высший Авторитет, решал за меня, руководил мною – но без моего участия, что я боюсь взять на себя ответственность за свою жизнь?

Вот я написала, что я не синий чулок в черном платке, бываю в компаниях, но не упоминаю о тех мужчинах, которые были вместе со мной в этих компаниях, вообще о тех, которые мне встретились в жизни. Неужели я живу на некой фантастической планете, где совсем нет мужчин? Не может ли быть такого, что мужчины все же встречались, но с ними «не сложилось»? И если действительно так, то почему не сложилось?

Еще раз напомню: я не говорю именно о Вас, Елена, но только даю вам информацию к размышлению. С вопросами, подобными вашему, в храм приходит много женщин, и лейтмотив их жалоб примерно один: хочу иметь мужа, но такие мужики, которые встречаются, мне не подходят, один инфантилен, другой любит выпить, с третьим нет душевной близости. Что делать?

Если отставить в сторону слёзы и жалобы, то реальных пути – два. Либо не размениваться и упорно ждать своего желанного, такого, какой рисуется в мечтах. Но тогда нужно трезво сказать себе: я готова ждать и терпеть годами, возможно, всю жизнь, но без настоящей любви жить не согласна. Господи, помоги мне!

Либо второй путь: вспомнить, что Бог завещал любить реальных, а не придуманных ближних, и что главный способ получить любовь – начать любить самому. И выйти замуж за того, кто есть, кто реально встретился по жизни, пусть он и не идеал. И сказать себе трезво: я готова делать все, что любящий делает для любимого, родить ему детей, быть ему верной, не судить и не отторгать его от себя за его грехи. Готова помочь ему от них избавиться, не ожидая при этом, пока вместе с делами любви придут и чувства. Господи, помоги мне!

И тот, и другой путь – это крест. Не то, что вы назвали «крестом» в письме, а именно это: крест мы несем по примеру нашего Учителя и Спасителя, а Он принял крест осознанно и добровольно. Мучение же и страдание нежеланное, недобровольное, которое только и норовишь сбросить с плеч – уже не крест. И пользы от таких мучений и страданий нет.

Что же я выберу – продолжать сидеть, скорчившись в скорлупе своих нереализованных желаний, коснеть в своих обидах и болячках, в панике наблюдая, как уходят годы, как неудовлетворенность и уныние перерастают в тяжелую депрессию? Или взять и сделать посильные для меня шаги? Каждый решает сам. Только в первом случае – Бог не может пробиться к нам сквозь скорлупу одиночества, которую мы сами усиливаем своим бездействием, а во втором – помогает нести крест, и жизнь обретает смысл.

Потому что каждый крест, пронесенный вместе с Христом, в меру своей веры, кончается не смертью, а воскресением. Доказать этого прямо сейчас я не могу – но могу засвидетельствовать, что встречал и тех, кто в терпении дождался таки свою любовь, и тех, кто в буднях, день за днем, вырастил ее из того, что было под рукой.

Конечно, жизнь полна нюансов, и на деле всё бывает гораздо сложнее, чем в моих размышлениях. В любом случае, желаю Вам, Елена, не отчаиваться, и верю, что всё у вас будет хорошо. Легко? Нет, легко – это вряд ли. Всё настоящее, кровно важное, в жизни всегда завоевывается. В борьбе с самим собой – в первую очередь, со своими страстями, иллюзиями, фобиями, страхами, маловерием. Да, в борьбе есть реальный риск получить раны и покалечиться, но есть и реальный шанс победить, потому что Бог – за нас.

Правмир