Да не неисцелен отыдеши

Плачет, заливается слезами и не может сказать ни одного слова. «Да что же случилось?» — спрашиваю еще довольно молодую, высокую женщину. На меня смотрят потухшие глаза. «Врачи признали рак». — «Ну и что за беда? Болезнь она и есть болезнь». От этих слов собеседница растерялась и даже немного обиделась.

И почему так просто мыслить люди начали: болезнь и бедность всегда плохо, а здоровье и богатство всегда хорошо? Разве это так? Если здоровье меня ко греху понуждает, а Господь немощью от греха уберегает, так ведь это Его любовь и забота о нас. Если богатство меня погубит, так оно мне и не дается. Живет человек, забыв про Бога. Живет, как считает правильным. Вот жизнь и принесла свой плод. Пытаемся излечиться, но жизнь не меняем.

«А зачем вам здоровье?» — спрашиваю собеседницу. «Да вы что, батюшка?! Как это зачем?» А сама и задумалась. «Так что же мне теперь делать?» — спрашивает. Выношу из алтаря Евангелие и крест. «Давайте помолимся. Может, Господь и вразумит». Читаю чин исповеди: «Ты бо рекл еси, Господи: хотением не хошу смерти грешника, но яко же обратитися, и живу быти ему».

Вот и началась первая в жизни исповедь, первое покаяние, первая попытка исправления жизни.

И почему в мире считают, что каяться легко? Покаяние есть отказ от греха, а не только его исповедование. Понимаешь, что злословишь, — так перестань. Чревоугодием обременен — так постись. Понял, что курение вред, — так брось. Покаяние — это поступок.

Кто каялся, тот понимает, что без Божией помощи мы и от малого греха не можем отказаться.

Опять покатились слезы, но слезы не жалости и испуга, а сокрушения и очищения. Господи, чего мы только в этой жизни не натворили! Покрываю преклоненную голову епитрахилью.

«А когда можно причаститься и повенчаться?» — слышу вопрос. Вот и память о главном вернулась к нам.

Пособоровалась, причастилась, повенчались, молитвослов приобрели — все, как и должно быть. Прошло время.

Радостная пришла вновь — цветы мне протягивает: «Батюшка, это вам. Очередные анализы получили — диагноз не подтвердился...» Только и успеваю сказать: «Не забудь благодарственный молебен заказать».

Игумен Георгий (Шестун)

Бог и парикмахер

Один человек пришёл в парикмахерскую, чтобы его, как обычно, подстригли и побрили. Он разговорился с парикмахером, который его обслуживал. Говорили о разном, и вдруг разговор зашёл о Боге.

Парикмахер сказал:

— Что бы вы мне ни говорили, а я не верю, что Бог есть.

— Почему? — спросил клиент.

— Ну ведь это ж и так ясно. Достаточно выйти на улицу, чтобы убедиться, что Бога нет. Вот скажите, если Бог существует, откуда столько больных людей? Откуда беспризорные дети? Если бы он действительно существовал, не было бы ни страданий, ни боли. Трудно представить себе любящего Бога, который допускает всё это.

Клиент на мгновение задумался, но решил промолчать, чтобы не вступать в спор. Когда парикмахер закончил свою работу, клиент ушёл. Выйдя из парикмахерской, он увидел на улице заросшего и небритого человека (казалось, что тот не стригся целую вечность, настолько неряшливо он выглядел). Тогда клиент вернулся в парикмахерскую и сказал парикмахеру:

— Знаете, что я вам скажу? Парикмахеров не существует.

— Как это так? — удивился парикмахер. — А я разве не в счёт? Я же парикмахер.

— Нет! — воскликнул клиент. — Их не существует, иначе не было бы заросших и небритых людей, как вон тот человек, который идёт по улице.

— Ну, мил человек, дело ж не в парикмахерах. Просто люди сами ко мне не приходят.

— В том то и дело! — подтвердил клиент. — И я о том же: Бог есть. Просто люди не ищут его и не приходят к нему. Вот почему в мире так много боли и страданий.

Благословение

После богослужения подходит молодой человек и говорит: «Благословите, батюшка, завтра иду вступительные экзамены сдавать». «Бог тебя благословит», — отвечаю и осеняю его крестом.

Через несколько дней встречаемся. «Как экзамен?» — спрашиваю его. «Двойку» поставили». «Ну и слава Богу», — утешаю, как могу. «А как же благословение?» — недоуменно смотрит на меня юноша. «Ну вот поступил бы ты, куда хотел, — пытаюсь ему объяснить, — а лет через двадцать бы и понял, что не ту профессию выбрал. А Господь тебя уберег. Мы ведь отчего переживаем? Оттого, что не по-нашему выходит. Просим у Бога то, что нам сегодня кажется важным, а Он будущее зрит, бережет от неправильного выбора. Ты попросил — Он и помог. Знаешь, как святые Отцы говорили? Слава Богу за все! А в России есть поговорка: не было бы счастья, да несчастье помогло». Наклонил голову мой собеседник, сложил ладошки крестом — правая поверх левой — да и просит: «Благословите, батюшка, на все хорошее». «Бог тебя благословит...»

Семинар

Собрали ученые мужи учителей на семинар по проблеме возрождения духовной жизни. Попросили владыку Сергия прислать священника, владыка благословил меня поучаствовать.

Пришел. Вижу много старых знакомых. Выступают складно, бойко говорят о духовной жизни, о путях и формах ее возрождения, о том, что без этого сегодня нельзя. Дошла и моя очередь. Стал пояснять смысл понятий, как в науке говорят, уточнять категориальный аппарат по данной проблеме. Рассказал о том, что есть душевные люди, а есть духовные, одухотворенные, то есть люди, в которых дух творит. Объяснил, что духовный мир есть мир духов, но не каждый дух от Бога, есть и демонические силы, поэтому в этот мир необходимо вводить детей осторожно, и особенно нужно думать о средствах защиты от воздействия демонических сил. Ношение креста, освящение домов, причастие Святых Христовых Тайн и есть церковные средства защиты души человека, а сама Церковь — единственный безопасный и проверенный путь человека в духовный мир, в мир более значимый и более реальный по влиянию на жизнь людей, чем мир земной. Тишина водворилась, смотрят удивленно. Вопросы стали задавать. «Вы что, во все это правда верите?..» Настала очередь мне удивляться: вот так специалисты по духовной жизни — в реальность духовного мира не верят. Теоретики — одно слово.

Воскресная школа для взрослых

Говорим о Церкви, о жизни и спасении... Подошло время вопросов: «А почему дети страдают и умирают, почему войны, беды, скорби? Почему Бог это допускает?» Вспоминаем слова Священного Писания: «Оставит человек отца своего и матерь и прилепится к жене своей, и будет два в плоть едину: и яже Бог сопряже, человек да не разлучает». Семья, поясняю, единый организм, единое духовное целое. И если один член семьи совершает грех (а грех — это не просто поступок, но беда и болезнь, исцеление от которой требует длительного времени), то этой болезнью мы награждаем всю семью, в том числе и детей. Вот они и мучаются по нашим грехам. А все остальные беды — от безбожной жизни. Забыли про Бога — вот и результат. Доведем жизнь до безумия, а потом и говорим: «Где Бог был?» А мы сами про Него вспоминали? Сами Его о чем-нибудь попросили?..

Раздался робкий стук в дверь: «Батюшка, простите, я опоздала». Средних лет дама прошла в глубину зала, села за стол, немного подождала. «Батюшка, а можно спросить? Почему дети страдают и умирают?..»

Небесный покровитель

Побывав на Святой Земле и на Афоне, начинаю понимать и благодатность родной самарской земли. Волга, Жигулевские горы... Красота неземная, а еще покой и умиротворенность.

Да и не по царскому указу, а по молитве праведника родился наш город. Предание гласит, что святитель Алексий, митрополит Московский, воспитатель Дмитрия Донского и друг Сергия Радонежского, в 1357 году ехал в Золотую Орду, чтобы по велению хана исцелить от слепоты его супругу Тайдулу. Заночевал святитель в том месте, где река Самара впадает в Волгу, и предсказал, что на сем месте будет город и никто не сможет его с этого места потеснить.

Прошло более ста лет. Появились и царские указы — чтобы вдоль Волги на левом степном берегу строить города-крепости.

Воевал народ кочевой с ними, жгли города, разоряли. Так постепенно все волжские города, построенные в то время, перебрались на правый берег. Не помог и царский указ. А Самара как стояла на левом берегу, так и стоит. Не оставляет нашу землю своим заступничеством святитель Алексий.

Святителю отче Алексие, моли Бога о нас.

Телепередача

Владыко благословил меня участвовать в телепередаче на тему «Происхождение человека». Собрались ученые и какие-то странные люди. Ведущая объявила, что существуют три точки зрения на происхождение человека: научная, религиозная и космическая. Ученые, как обычно, доказывали, что мы являемся потомками представителей животного мира, при этом нашего «прародителя» уже не называют обезьяной, но говорят, что он был на нее просто похож. Странные люди оказались «контактерами» и рассказывали забавные истории о том, что нас занесли на землю инопланетяне.

Очередь дошла и до меня. Стал объяснять, что мы сотворены Богом по Его образу и подобию.

Когда все высказались, ведущая, обращаясь к присутствующим в студии, попросила поднять руку тех, кто абсолютно уверен в своей точке зрения. Поднятой оказалась одна моя рука.

Славянский язык

«Отец Евгений, ну почему я ничего не понимаю, что читают и поют на службе? Разве нельзя служить по-русски?» — самоуверенно рассуждает старая знакомая, решившая посмотреть на мое новое служение. Ворчит, а сама на службы иногда приходит. Не так давно вдруг сообщила: «Раньше в церкви по-славянски читали, а теперь почему-то по-русски...» Радостно стало: мы-то как читали по церковнославянски, так и продолжаем, — она родной язык понимать начала.

Странно ведут себя образованные люди в Церкви. Почему-то удивляются, что почти ничего не понимают. А чему удивляться? Наверное, забыли, что всему надо учиться. Забыли, как учились читать и писать, что затратили пятнадцать лет, чтобы получить профессию и стать молодыми специалистами... Забыли и стали искать простоты, понятности. Вот и требуют упразднить уникальную письменность, специально созданную для перевода Священного Писания и для совершения богослужения. Греческий и латинский-то языки были приспособлены для этого, а церковнославянский только этому и служил. Нет желания изучать родной священный язык. Да и изучать даже не надо, надо лишь вслушаться, и все станет понятно. «Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых, и на пути грешных не ста, и на седалище губителей не седе. Но в законе Господни воля его...» Знаем мы, что без труда земной хлеб не заработаешь, но ведь и небесный хлеб тоже дается трудом.

Трудолюбивые остаются в храме православном, а ленивые идут туда, где молятся сидя, где играют на гитарах. Первые Бога ищут, а вторые — хорошую компанию. «Не ищи, чадо, мудрости, а ищи кротости, обрящешь кротость — получишь и мудрость!»

Бункер

Знакомый, которого я венчал, посадил меня в свою «девятку» и повез на встречу с людьми, которые, по его словам, могут помочь Церкви. При этом приговаривал: «Собрались, ждут». Ну, раз ждут — едем. Подъехали к запасному входу большого здания. Знакомый нажимает на кнопку звонка — дверь открывается. Высокий молодой человек спрашивает меня: «Оружие есть?» Попутчик удивленно говорит: «Ты что, не видишь — батюшка». Из-за двери кабинета выглядывает человек — велит пропустить. Проходим в большую комнату без окон. На самом деле — ждут. Интересуюсь, почему окон нет. Говорят, чтобы бомбу не бросили. Сидим, пьем чай. Старший прерывает молчание вопросом: «Отец, чем можем помочь?» Посмотрел на него да и отвечаю: «Вижу, брат, что Господь прислал меня вам помочь». Удивились, но не растерялись. Стали расспрашивать о нуждах Церкви, только оговорились: «А что мы будем с этого иметь?»

Если сказать, что будут иметь спасение и Царствие Божие, — не поймут и не поверят. Есть категория людей, которые всегда что-то хотят иметь. Еще в древнем Риме знали, что нищий — не тот, у кого мало, а тот, кому мало. Когда человек всегда чего-то хочет, даже если у него много, он — всегда нищий. А что может дать нищий Церкви? Возвращались в храм, а знакомый приговаривал: «Первый раз вижу, чтобы они все собрались, такого не бывало, первый раз».

Милостив Господь — всех собрал.

Свечи

Иду через храм в крестильню. У свечного ящика останавливается группа молодых, крепких, коротко стриженных людей. У каждого в руке по пучку самых дорогих свечей. Один из них показывает небольшую иконочку Спасителя и говорит: «Отец, освяти как положено». Спрашиваю, где взяли иконочку. Оказалось, в нашем храме. Объясняю, что у нас все освящено. Все равно требуют дополнительно освятить.

Пока разговариваем, весь большой подсвечник они уставили свечами. Стали просить благословения. Интересуюсь, на какое дело благословить. Тот, что с иконочкой, — наверное, главный, — стал меня успокаивать: «Отец, ты благослови — дело хорошее». «Ну, если дело хорошее, — говорю, то Господь поможет, но если дело греховное, Он будет вас удерживать и ничего хорошего не выйдет, богоборничать всегда опасно. Он и в храм вас привел, чтобы вы еще раз подумали...»

За моей спиной что-то стало падать, на лицах собеседников вижу замешательство. Оглядываюсь — большие свечи падают с подсвечника на пол одна за другой. Велика милость Божия — о каждой душе печется, каждого хочет спасти. Когда человек начинает понимать, что делает что-то непозволительное, то начинает побаиваться Бога и старается откупиться — свечу поставить, жертву подать. Принцип мирской жизни срабатывает: «ты — мне, я — тебе». А с Богом так нельзя.

«Жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит». Ты поставь свечку да поплачь о неправде жизни своей. Закажи обедню да постой, помолись. Зришь грех — исправляй и отказывайся от него. Бога надо бояться. Надо бояться Его обидеть.

Миссионер

При нашем храме уже много лет существует братство анонимных алкоголиков и наркоманов «Радонеж». В большинстве своем члены братства стали благочестивыми прихожанами. Бывает, что случаются и срывы.

Однажды перед службой я осматривал новый строящийся предел храма. Мимо меня проходил слегка подвыпивший, незнакомый молодой человек, который буквально на себе нес одного из членов нашего братства. Подойдя к Церкви, молодой человек освободился от своей ноши, перекрестился, поклонился и вошел в храм. Наш прихожанин, потеряв опору, еле стоя на ногах, поводил своим взором по сторонам. Когда его взгляд набрел на меня, он несказанно обрадовался и, покачиваясь, как в восьмибалльный шторм, стал приближаться. Лицо его буквально сияло улыбкой, на глазах были слезы. «Батюшка, — промолвил он, — я человека в храм привел».

Мария Ивановна

В Самаре живет старица Мария Ивановна, в народе ее называют блаженной. Славится она молитвенной помощью и прозорливостью. Весь день к ней тянется народ, от простых старушек до известных в городе людей. Часто к старице наведываются священники и монахи. Молва о блаженной идет далеко за пределами Самарской земли. Бывал и я у нее в гостях не один раз, да и Мария Ивановна посетила наш дом. Странный у нас со старицей получился диалог. Спрашиваю ее, а получаю ответ не на свой вопрос. Только после нескольких встреч понял, что ответы-то были верные. Это я задавал не те вопросы. Мария Ивановна беседовала с моей душой, а я все больше о мирском переживал...

«Душе моя, душе моя, восстани, что спиши, конец приближается...»

Первый урок

В храме тишина, покой. Моя очередь дежурить: кого покрестить, кого повенчать, а кого и отпеть. Сегодня понедельник, день спокойный. Слышу— зовут, выхожу из алтаря и вижу возбужденную молодую женщину.

— Да что же за безобразие у вас творится? Зашли в церковь свечку поставить, а сторож дочь не пускает.

— Где ваша дочка, познакомьте с ней.

— Во дворе...

Выходим на церковный двор, на скамеечке сидит девочка лет пятнадцати, почти в купальном костюме.

— Пожалуй, сторож прав, — говорю маме, — в таком виде в Храм Божий входить нельзя.

— Вы обязаны нас пустить и научить, — слышу в ответ.

— Вот вы и получили первый урок: в таком виде в церковь нельзя ходить. Теперь вы знаете и будете готовиться и собираться.

Страсти улеглись. Прощаемся по-дружески. Подошел сторож, сидим молча на скамеечке.

Первое посещение Церкви — всегда урок, еще не знаешь, как поклониться, как перекреститься, где встать, куда свечку поставить — всему надо учиться. Сделали замечание в храме — гордый обиделся и ушел, а смиренный подумал: «наверное, что-то не так сделал». Подумал и научился. Остался, посмотрел, как делают другие, расспросил — так и своим стал. Бабушки уже не ворчат, а улыбаются, здороваются. Спрашивают: «Почему давно не видели?» Книжечки начинают дарить. Оказывается, у всех прихожан свое место в храме есть. Новенькие все норовят вперед пробиться, а старенькие постепенно от алтаря отходят. «Ну куда я со своими грехами иду, мое место в притворе».

Это только в миру первый впереди, а в храме, если «хочешь стать первым, стань последним, хочешь стать господином — стань слугой».

Сокровище

Сижу в кабинете заведующего кафедрой. На столе лежит прошение об увольнении по собственному желанию. Слушаю монолог. «Одумайся, куда ты идешь? Тебе сорок лет, в этом возрасте жизнь не меняют. Все потеряешь и ничего не приобретешь. Ты — кандидат наук, готовь монографию. Подожди еще полгода...» «А меня уже в диаконы рукоположили, — делюсь своей радостью, — сегодня служить буду».

Приезжаю в храм, облачаюсь в подрясник, кланяюсь престолу. Смута в душе проходит.

Ничего не отнимает Православие у человека — оно только дает, облагораживает и освящает то, что имел. Был кандидатом наук — им и остался, друзья остались, родные. Все хорошее сохранилось, но прибавился еще целый мир — мир духовный, мир Божественный, мир более реальный, чем тот, что зрим своими глазами. Мир, о котором многие даже не подозревают.

Только одно и отнимает Православие, только одно и не дозволяет — грешить не позволяет.

Святые места

По шумным, узким улочкам старого Иерусалима идем ко Гробу Господню. Вот и Храм Воскресения Христова. Перекрестившись и поклонившись, вошли в Храм, упав на колени, припали к первой святыне — «Камню Помазания», на котором после снятия с Креста помазали Спасителя ароматами и обвили плащаницей. Чуть левее — Кувуклия (часовня над Гробом Господним). Низко поклонившись, входим в нее и припадаем к камню, на который был положен Спаситель, и слезы сами хлынули из глаз: «Господи, помилуй меня, грешного». Что произошло с нами — невозможно описать, но души наши, омываясь слезами, просили о прощении и помиловании в день Судный. Плакала грешная душа. Святая земля Палестины, где каждый камень источает благодать.

Святая Гора Афон, сколько прочитано о тебе и твоих подвижниках, но реальность святых мест прекраснее описаний. «Живые камни» — монахи двадцати православных монастырей и бесчисленного количества скитов и келий — круглосуточно возносят молитву к Богу за весь мир. Есть здесь и русский Свято-Пантелеймонов монастырь. У нас говорят, не стоит село без праведника. Афон — праведник, на котором стоит мир. Райское место. Земная красота, постоянное богообщение в молитве и таинствах. Но какой великий подвиг — жить райской жизнью, великий подвиг — жить человеческой обожествленной жизнью. Отвыкли мы от рая, так и тянет назад в суету мирской жизни.

Какие умиротворенные лица у монахов, какие они доброжелательные. Смотришь на них и думаешь: «Ну почему я не такой?»

Молитвенница (Чужой хлеб)

«Батюшка, нам надо посоветоваться, — передо мной стоит немолодая супружеская пара, — почему-то все беды и несчастья свалились на нас одновременно: машину угнали, квартиру ограбили, сын со снохой до развода доходят. Может, кто на нас порчу навел?» «А бабушку давно похоронили?» — спрашиваю в свою очередь. «Да при чем тут бабушка? Полгода назад и похоронили...» «А в церковь она ходила?» — продолжаю допытываться. «Ходила, и иконка у нее была. В последнее время не могла ходить — так все какие-то записочки через соседку посылала».

Бабушки, бабушки... По воскресеньям и праздникам, прихрамывая и с палочками, в переполненных автобусах, в любую погоду за десятки километров идут в храм Божий, достают свои записочки и синодики, а там— десятки имен за здравие, десятки за упокой. Про нее давно все забыли, а она за всех молится, хлеб небесный зарабатывает, да самой мало достается — нахлебников много.

По ее молитвам Бог хранит деток путевых и непутевых, соседей и знакомых. Отмаливает грехи благочестивых родственников и ушедших без покаяния. А мы живем, едим чужой хлеб и насмехаемся. Вот и ушла кормилица, а ее никто не заменил. Беда, беда будет, когда все бабушки умрут. Пропадать начнем.

Свете тихий

Первые службы во вновь открытом храме. Жители соседних домов заходят полюбопытствовать. Заходят и спрашивают: «Батюшка, ну зачем в церковь ходить каждое воскресенье, разве это обязательно?» «Дорогие мои, — отвечаю им, — давайте походим месяца два, поисповедуемся, причастимся, тогда и поговорим на эту тему».

Учимся каяться, молиться. Вот и первый пост. Причащаемся, соборуемся. «Ну что, мои возлюбленные, объяснять, зачем в церковь ходить?» «Да не надо, батюшка, мы и так поняли».

Растет древо вечной жизни. Ветхий человек упраздняется, а вечный возрастает. Таинственно это, как и в природе. Смотришь на молодое деревце — растет оно, а не видно. Только через большой промежуток времени и заметишь. А растет оно под солнцем. Вот и для нашего роста необходимо Солнце Правды, Христос Бог, наш «Свете тихий». Восходит это Солнце в храме православном, когда служится Божественная литургия, дает нам Плоть и Кровь Свою, через причастие соединяется с нами.

На Тайной Вечери Иисус взял хлеб; благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое»; и, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: «Пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Новаго Завета, за многих изливаемая во оставление грехов».

Кто не верит этому — Христу не верит. Христианства без Христа не бывает, без Солнца расти ничего не может.

Источник