Рассылка от партнеров

 

-        Когда сказали, что у Саши… Я до сих не могу произнести это слово… Я называю это «онко», так как-то легче… А ведь все тогда спрашивали, и на работе, и сашины друзья, учителя… Надя просто сказала: «Мама, приезжай!». «Что с ним?». «Приезжай, мама!»…

           А ведь и моей маме, его бабушке, тоже это надо было сказать…

 

-        Саша 91 года рождения. Простое село на Полтавщине - Новокочубеевка Чутовского района. На всё про всё – комбикормовый завод, когда-то известный, машины в очереди стояли, работали в 3 смены. Теперь у Тани – минимальная зарплата – подняли её до 400-420 грн./мес., а «чистыми» на руки, так сами понимаете… Вся надежда на домашнее хозяйство.

 

-        Нас пятеро – моя мама, я, и трое детей. Муж умер от (заминка) «онко». «Ушёл» за 3 месяца, «сгорел». Саша – младшенький. Дочь Надя - студентка, учится в Полтавском педагогическом на 4-ом курсе, а старшой – уже 27 лет ему – работает. Так получилось, что со мной по хозяйству Сашенька. И такой надёжный, я на работе, а он дома сам, и во всём на него можно положиться, просто «на все 100%», как говорят. Сам спросит «Что делать, ма?», и худобу присматривает, и по хате помогает, и сам себе в случае чего обед сделает. И учится хорошо, нравятся ему география, история, литература, хорошо получается с компьютерами. Как-то приспособились, и с Сашиной пенсией сводили концы с концами.

 

-        А при чём тут пенсия, - спрашиваю.

-        Так ведь инвалид он по зрению, один глаз – «единичка», а второй – «ноль». Объявилось это только в пять лет, когда ему операцию с грыжей делали. У нас в областной в Полтаве хороший глазной врач, и аппаратуры много разной. Но сказали – ничем помочь нельзя, даже лазерами, только вот инвалидность оформили нам. В школе – на первой парте, пишет не всё, многое берёт на слух. Главное, чтобы целый глаз не пропал, так он сам себе и компьютер ограничивает в школе, и дома телевизор почти не смотрит. Выбирает себе передачи загодя, в этот день меньше даёт нагрузку на глаз. Вот мы всё за глаза боялись, и в мыслях не было, что будет то, что сейчас.

 

-        Началось всё с ангины и «усталости». Около недели температурил, болело горло. Вроде прошло, пошёл в школу – а зима, темнеет рано, из школы пришёл в пол-третьего, и как-то уставший. Лёг. А вечером зовёт – «Мама, у меня кровь из носа». Днём опять ничего, даже помогал на кухне, помню, картошку чистил, а вечером – опять кровь. И неостановимо, аж до двух ночи. Утром рано оставила его дома, кинулась на завод – «помогайте, нужна машина, сыну плохо!». Спасибо, дали машину, до райцентра, так я упросила водителя, дозаправила, и сразу в Полтаву в областную больницу. Положили в пульмонологию (?). А потом звонит Надя – «Мама, приезжай!» «Что с ним?» «Приезжай, мама!» Я примчалась, а Сашенька в реанимации. Когда мне сказал врач диагноз, я попала в какой-то ступор. Не хотела верить. Ведь у меня от «этого» умер муж. Сразу как-то всё погасло, вся надежда, все силы. Это я сейчас знаю, начиталась, наслышалась и от других мам тут в Охматдете, что у детей «это» вылечивается на 90%, а тогда в коридоре я не смогла даже одного слова вымолвить, всю «сдавило» как-то. А ведь ещё надо было маме моей сказать. Она звонит по телефону, а я как та рыба задыхаюсь… Я до сих пор не называю это иначе, как (заминка) «онко», не могу. И потом, друзья сашины спрашивают, учителя, на работе. Мама несколько дней плакала, как не позвоню ей. А нас - в «скорую», заведующий реанимацией, медсестра, Саша, я и водитель – на Киев «с мигалкой». Только в Пирятине приостановились для вливания лекарства внутривенно. Сразу в Охматдет в онкогематологию. Миелоидная лейкемия, острая. (Молчит). Она вылечивается. Вот 4 блока «химии» пройдём, затем в областной - облучение, чтобы ни одной «лишней» клетки не осталось. Повторно если возникнет – тяжелее лечиться. И шансов меньше. И ведь никто толком сказать не может – отчего «это».

-        В Охматдете сразу под капельницы положили, пролежал весь март. На первом блоке «химии» Саша ослеп, сразу на оба глаза. «Мама, - спрашивает, - зачем ты меня сюда привезла, лучше бы я остался дома». Очень переживал, что ничего больше не увидит. 10 дней зрения не было, потом вернулось. Слава Богу! Сейчас ему лучше. Нас вообще на Троицу («на Зелёное воскресенье») отпускали домой на 3 дня. Мы, правда, уехали только в Полтаву, не рисковали остаться без присмотра врачей, без ежедневных анализов.

-        Вы простите меня, но я хочу попросить о помощи. Старший брат изо всех сил помогает, но его зарплаты, моей зарплаты и Сашенькиной пенсии нам не хватает для лечения. Спасибо добрым людям за помощь, спасибо великое, но вы, наверное, знаете, насколько дорогие лекарства. Дочь Наденька, как ни мечтала учиться, и на стационаре уже будет сдавать экзамены государственные на 4-ом курсе, а и то говорит – наверное, мама, буду бросать, чтобы помочь Саше. На пятом курсе нужно много платить за учёбу, а брата надо спасти. Мне её очень жалко, но Сашеньку надо спасать – лечить дальше до полного выздоровления.

-        А мы тут «лишние». Это врач моя полтавская чудом и криком место нам «выбила». Нас тут спросили уже: «А чего вы сюда ехали, раз у вас денег нет?» Сейчас вопрос стоит открыто: «Будем делать третий блок «химии», а вот возможность четвёртого блока будем решать индивидуально. Езжайте домой и лечитесь где хотите и чем хотите».

-        Я буду просить у врачей счёт-фактуру: сколько нужно на дальнейшее лечение. И буду обращаться в МинЗдрав, пусть чем-то поможет. Спасибо, мне помогли односельчане, соседи, школа, но при зарплате что моей, что у них в 400 грн. вы сами понимаете, это потратилось мгновенно. Депутат наш помог – 500 грн. Это - на 2, от силы 3 дня прожить в Киеве, ведь постоянно докупаются лекарства, буквально все.

-        Раньше, рассказывают, что был какой-то немец. Старенький совсем, но он был родом из наших, с Украины. Так он помогал Охматдету, лекарства всякие закупал, системы, сеты для переливания, даже катетеры и иглы. Привозилось, и он даже приезжал и наьлюдал за передачей, чтобы «налево» ничего не ушло. Он хорошо наших людей знал. Но, видно, не стало его.

-        Сейчас мамам всё приходится покупать самим. Ничего государственного нет. Даже жидкость для дезинфекции помещения, обязательную для детского онкоотделения, и то мамам приходится покупать за свои деньги. Они уже знают наименование – «клинекс концентрат», уже знают почём (280 грн. за 2 литра) и где его покупать. Вот такая жизнь у тех, кто борется за жизнь своего ребёнка...