Каждый раз вспоминая страдания невинных младенцев, начинаешь раздумывать о причинах происходящего. На форуме дьякона о.Андрея (Кураева), а также у нас на сайте написано много статей, сломано много стрел... И вот сегодня я увидел ответ, который подсознательно носил в себе все время, но не мог верно сформулировать. Возможно он несколько однобок, однако, как мне кажется, смотрит в самую точку.... Спасибо владыке Антонию (Сурожскому), который снова приоткрыл нам завесу и Алексею С.Ш. который сумел это высказать! Вот этот пост:

Тема для меня очень больная и важная. Я всегда чувствовал, что ответ на этот вопрос есть. Смирение перед Господом всю жизнь со мною, я был всегда одинаково далек от бунтарства "как ты можешь допускать такое?". Тем не менее, подобные вопросы задаются очень часто, в том числе и мне близкими людьми.

Шаг в направлении осмысления этого помог мне сделать любимый мною митр.Антоний Сурожский.

Итак, беседа "О Божественной Литургии"

В центре Божественной литургии — крестная жертва Христа; и к пониманию этой Христовой жертвы нас приготавливает весь Ветхий Завет, особенно та часть Ветхого Завета, которую мы не всегда с большим пониманием воспринимаем: законоположения о жертвах. Часто ставится вопрос: почему были установлены эти жертвы? какой смысл могло иметь приношение ягненка в умилостивление Богу? неужели кровь бессловесных животных может быть оправданием и очищением для человека?

Действительно, я часто думал об этом. Ну зачем нужны были жертвы в Ветхом Завете?

Конечно же мы знаем, что крестная жертва принесена Христом за наши грехи. Кому она принесена? Кем она принесена? И зачем это было нужно?

По-моему, это наиважнейшие вопросы. Я так и не встретил ранее, до митр.Антония ответов на эти вопросы. Точнее не встретил столь простого и логичного объяснения, которое дает владыка. По-моему, оно и есть верное.

И вот тут надо понять, что происходило и на что обращает внимание Ветхий Завет этим законоположением. Для этого надо перенестись сердцем, душой во времена, которые уже не наши, но которые мы можем легко уловить, если подумать вот о чем: едет пьяный человек на автомобиле, убивает прохожего; что случилось? Потому что один совершил неправду — другой расплатился жизнью. В этом — самая сердцевина мысли о жертвоприношении по отношению к человеческому греху.

"один совершил неправду — другой расплатился жизнью" - вот оно.

Представьте себе обстановку Ветхого Завета: кочевые еврейские племена, которые с собой вели целые стада овец и других животных. У какого-нибудь хозяина — небогатого, потому что богатых не было — рождается в стаде ягненок. Мы видим, на примере ветхозаветного рассказа о жизни царя Давида (2 Цар., гл. 12), какие отношения были между хозяином-пастухом и ягненком, который родился у него. Этот ягненок не является только будущим его богатством; этот ягненок родился как бы в семье, он дорог, он хрупкий, он маленький, он требует защиты, ему нужна ласка, тепло. В этом рассказе из жизни царя Давида нам говорится, как он, соблазнившись, взял жену другого человека, который все время сражался на войне. Пророк Нафан к нему приходит и хочет его образумить; но он не прямо его упрекает, он ему рассказывает притчу. Был бедняк, и всего у него была одна овечка; родилась она у него в доме, он ее вскормил, он ее уберег, он ее ласково полюбил; у него никого на свете не было, она ему была, словно дочка. И у него был богатый сосед, к которому пришел гость. У богатого соседа было много скота, но ему стало жалко своего скота; он отнял этого ягненка у бедняка, — закололи, попировали... Что Давид на это сказал? Он в возмущении сказал: наказать надо этого человека, — он отнял самое дорогое, что было у бедняка, у него больше ничего не осталось... И тогда Нафан ему говорит: Ты — богач; у Урии было одно только сокровище — его жена, которую он любил, которая для него была все; ты — царь, у тебя все есть, но ты ее у него отнял... В этом рассказе мы улавливаем то ласковое, теплое отношение, которое было между хозяином и овечкой, между человеком-пастухом и его стадом.
[...]
Это мы видим тоже в рассказе Христа Спасителя о пропавшей овце. [...]Овца, которая ушла в горы, — это овечка его стада, она родилась в его стаде; он ее, вероятно, маленькую, при передвижении с места на место носил на плече, на руках; он ее уберег и от болезни, и от холода, и от голода, и от хищных зверей, и от грубости других овец. И она для него не просто (как для нас, не привыкших к такой жизни) овца, которую могут заменить тысячи других овец, когда они родятся: она родная, своя... И он уходит ее искать.
И вот когда мы думаем о жертвоприношении Ветхого Завета, мы должны понять, с каким чувством человек думает о пропавшей овце, об овце, которая должна умереть. Вдруг Господь ему говорит: Ты — грешный человек, ты живешь нечисто передо Мной, творишь неправду; и потому, что ты творишь неправду, ты собственной рукой должен заколоть одну из твоих овец, причем ты должен выбрать непорочную овечку, самую чистую, самую прекрасную, ту, на которую ты любуешься, которая для тебя является радостью, как ребенок в собственном доме... — Но почему? Почему мне это делать? — Потому что неправда виновного ложится страданием на невинного; убей ее и поставь себе вопрос: ты сможешь снова поступить вероломно, нечисто, неправедно? Ты посмотри, кто платит за твой грех, ты посмотри, поставь себе вопрос: на кого ложится проклятие твоего греха?..
[...]
Неправедный, подобный мне, сумеет себя защитить; а вот любимый, чистый, хрупкий, беззащитный — на того падет всё страдание и все последствия моего греха. Причем Ветхий Завет в этом смысле был к человеку беспощаден: ты должен выбрать самую чистую, самую прекрасную овечку, ты должен ее выделить из стада на смерть, ты должен ее принести в жертву, ты должен воочию, почти телесно ощутить, что значит грех... Грех значит — смерть, страдания, ужас предсмертного страха для невинного существа; причем твой грех — это его или ее страдание.
Тогда делается ясным, каким образом грех становится убийственным. Это пережила в свое время, в свою меру, большую, страшную меру, женщина, взятая в прелюбодеянии. [...]
вдруг оказывается, что нет, что прав был апостол Павел, когда говорил, что смерть — это плод греха (Рим. 5, 12); была права книга Бытия, которая в начале нам говорит, что смерть вошла в мир грехом человека. Это нам кажется далеким, нереальным; а каким реальным оно стало для этой молодой женщины, которая за одно мгновение греха вдруг стала перед лицом смерти, окончательной смерти, смерти всерьез — не смерти когда-нибудь, а вот сейчас. Причем смерти жестокой: быть избитой камнями, умереть одиноко, отверженной всеми... То же самое переживал и пастырь, возлагавший свой грех на любимую овцу, которая погибала от этого греха.
Вот смысл ветхозаветного жертвоприношения, и вот почему Ветхий и Новый Завет (Ветхий Завет — пророчески, Новый Завет уже воочию) нам говорят о Христе как об агнце: Агнец Божий, который берет на себя грех мира (Ин. 1, 29), — Он берет на Себя весь грех мира. Он, непорочный, чистый, безгрешный, должен умереть, потому что Он захотел, вольной волей захотел стать нам своим, родным; Он уже не только Бог небесный, Он — человек на земле. Человек безгрешный, чистый, как овца была чистая, непорочная; и потому что вокруг Него качествует грех — этот грех ложится на Него проклятием и смертью.

И дальше очень важно:

Мы это не умеем чувствовать. Христос жил две тысячи лет тому назад; иконы облагородили эти страшные образы, богослужение облагородило все случившееся. Мы смотрим на иконы, изображающие распятие, но не видим Человека Иисуса Христа, умирающего на кресте: покой победы лег на эти страшные картины. Но мы не смеем этого забывать; как можем мы это забыть, как можем мы в литургии видеть только прекрасную службу, богослужение, которое так много нам говорит и так бесконечно много нам дает?! Разве мы не умеем насквозь, через эту красоту видеть жуткую, трагическую реальность того, что она изображает? Смерть красивой не бывает; она может быть величественна, но она не красива. Мученическая смерть может быть грандиозно величественна — но она красивой не может быть; и мы должны вырваться из привычных образов, которые нам представляет церковное богослужение, в реальность самих событий.


В этом то и всё дело. Смерть Христа - она ведь была когда-то, 2000 лет назад. Кто из нас сокрушается об этом и осознает весь ужас произошедшего? Совсем немногие.
Маленькие детки, страдающие и умирающие - это ведь Христос сегодня. Да и Евангелие говорит нам об этом:
Мф.,25:
39 когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?
40 И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне.
41 Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его:
42 ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня;
43 был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня.
4 Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?
45 Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне.

Мы, люди, греша и не принимая Христа сегодня, обрушиваем всю тяжесть наших грехов на невинных. На самых невинных и чистых - тяжелее всего.

И еще важно заметить. Мы ответственны за всех. Все люди связаны. Помните же про "двое или трое собраны во Имя Мое".

Живя в беззаконии и отвергая Христа мы губит не только свои собственные души, мы убиваем тех беззащитных, кто рядом с нами.

Но важно помнить, что Господь всем нам желает спастись. Прочитал человек про больного ребеночка, пожалел его, копеечку перечислил в помощь - и оттаяло сердце у человека. Я думаю в один день, когда мы узнаем сколько душ человеческих спасено страданиями наших маленьких ангелочков - мы поразимся.

И еще добавлю. Я верю в то, что страдания ребенка сейчас - да, невообразимо тяжелы, но видимо нет иногда другого пути к Радости в вечности. Иначе не попустил бы Господь этого.

И закончить хочу мыслью, что однажды мы все узнаем всю полноту замысла Божия, получим ответы на все вопросы и поймем, что так, и только так все должно было произойти. В этом я нисколько не сомневаюсь.