| Материалы сайта ->> Вход->> По поводу абсолютного избавления от боли вопрос... |
| Автор | Сообщение |
| 11.08.08 00:51 |
| Гость |
|
 |
| Сообщений: |
| Емейл: нет |
| ip: скрыто |
|
|
| Где-то читала что безнадежным больным делают операцию на мозге(что-то делают с отделом,который отвечает за боль)после чего они вообще не чувствуют боли.Почему в Украине не делают таких операций? |
Гость
|
|
| 11.08.08 07:58 |
| Muslima |
 |
 |
| Сообщений: 809 |
| Емейл: скрыт |
| ip: скрыто |
|
|
| Впервые слышу о таком. Можете дать ссылку, где об этом можно почитать? Очень сомнительная информация.. |
|
|
| 11.08.08 10:54 |
| SergioSV |
|
 |
| Сообщений: 146 |
| Емейл: @ |
| ip: скрыто |
|
|
Нет ну почему же, это вполне возможно.
Но есть несколько маленьких "НО".
Во первых, вмешательство в мозг само по себе опасно в любом случае. Осложнения могут возникать абсолютно любые и абсолютно индивидуально.
А во вторых, отключения центра боли, на мой взгляд так же отключит и какие либо чувства.
Не забывайте, что нервные окончания реагируют далеко не только на боль.
А жить пусть даже месяц или более абсолютно без чувств...
Согласитесь, мягко говоря ни чего хорошего.
|
Онкологический портал Украины
|
|
| 12.08.08 00:00 |
| Гость |
|
|
| Сообщений: ~ |
| Емейл: нет |
| ip: скрыто |
|
|
Может быть ,мнение митрополита Сурожского Антония покажется интересным?
"Мы можем смотреть в лицо смерти, если что-то придает ей смысл, если наша вера позволяет нам рассматривать смерть как один из этапов жизни; иначе мы на это неспособны. Роль врача, дилемма для врача вот где. В реальной ситуации мы не спрашиваем, точнее, вы не спрашиваете пациента, что он думает о жизни и смерти. Вы заставляете его жить, вернее, не жить, а существовать, претерпевать жизнь. Вы продлеваете его жизнь, заставляете его пережить себя и претерпевать всю тяжесть и боль и тоску этого выживания дольше, чем он бы хотел; и с этом этическая проблема для профессиональных медиков. Но как возможно разрешить эту проблему? Не иначе, как учитывая человеческие ценности и не-медицинские факторы, потому что если у нас нет определенного отношения к жизни и ее ценностям, к смерти и ее месту и значению, нам не остается иного выбора, кроме как заставлять людей жить, пока они не смогут наконец со вздохом облегчения вырваться из наших рук и войти в покой. Но это проблема, с которой должны считаться профессиональные медики, она должна быть предметом размышления студента-медика. Да, жизнь — высшая ценность, но является ли жизнью простое ее дление? Да, для христианина смерть — последний враг, которого надо победить, но является ли победой над смертью просто искусственное поддержание жизни в ком-то, в ком ее не осталось? Является ли искусственное продление жизни частью нашей человеческой борьбы за победу жизни над смертью? Я не решаю эту проблему за вас, я ставлю ее вам; у самого меня есть по этому поводу собственное мнение.
Надо принимать в учет и страдание. Нам теперь известны средства облегчать физические страдания и душевные переживания и тоску. Оправдано ли употребление этих средств? Вы, вероятно, сразу пожмете плечами и скажете: Конечно, разве не в этом наша цель, разве не этого каждый, кто страдает, ожидает от нас?.. Возможно и так, но в какой момент мы должны вмешаться и до какой степени? Это, опять-таки, вопрос человеческих ценностей. Какова нравственная ценность личности, которая перед лицом тяжелой утраты предпочитает погрузиться в бесчувственность, предпочитает избежать боли и страдания и ужаса утраты? Что это говорит о взаимоотношении, какое было между этим человеком и тем, который умер? Такая позиция определяется отношение к жизни и отношением к смерти и отношением к себе, определяется страхом, определяется она очень многим; но достойна ли она человека, можно ли ее оправлять? Хотел ли бы любой из нас, чтобы его жена, мать дочь отказалась принять горечь утраты его и сказала: "Я хочу забыться, я хочу чувствовать, будто он не умер, или будто то не имеет значения"? Что это говорит о человеческих взаимоотношениях, о которых мы твердим до бесконечности, до тошноты? Где моя любовь, если я скажу: "Теперь, когда любимый умер, любимая умерла — лучше забыть об этом, лучше стать бесчувственным, потому что это меня расстраивает:"? И еще: какова человеческая ценность того, кто настолько боится страдания, что от страха страдания никогда не посмотрит в лицо никакому физическому испытанию?
Я был воспитан, возможно, странным образом, но благодарен этому. Что касается смерти, я помню две фразы моего отца. Когда я был очень молод, мы говорили о смерти, и, не объясняя мне, что это такое, потому что этого надо дознаться самостоятельно, отец сказал мне: "Научись в течение всей жизни так ждать свою смерть, как юноша ждет свою невесту". И в другой случае, при моем возвращении из летнего лагеря, он меня встретил и сказал: "Я беспокоился о тебе". Я легкомысленно ответил: "Ты что, боялся, что я сломаю себе шею?" Отец, который меня любил сильно, но трезво, сказал: "Нет, это было бы неважно. Я боялся, не потерял ли ты свою цельность". И он прибавил: "Помни: жив ты или мертв — не имеет значения, даже для тебя. Важно — ради чего ты живешь и ради чего ты готов умереть". Это относится к смерти, это относится и к страданию. Что я готов вынести? Чему меня научит врач в отношении моего страдания? Проще всего щедро снабжать пациентов успокоительными средствами, аспирином, фенобарбитоном и прочим, чтобы никто из них не страдал. Но какова цена этому? Во-первых, только в противостоянии наш характер крепчает, растет мужество, способность бороться и отстаивать наши ценности. Разве следует подрывать это, поощрять трусость, позволять людям жить в страхе и из-за страха уходить от вызова, который бросают нам жизнь, смерть, страдание? С другой стороны — и это, думаю, вполне очевидно — если начать облегчать боль, вы сначала способны выдерживать какую-то ее степень, а затем меньше, еще меньше; и когда вы уверены, что в любой момент можете быть избавлены от боли, вступает новое страдание: боязнь боли. Есть люд, которые принимают аспирин, чтобы не заболели зубы. Ну, можно сказать, какое нам, врачам, дело? Пациент приходит, и мое дело — отозваться на его потребность: Нет, наше дело — не просто отозваться на его потребность, так же как дело священника — не просто отзываться на нужду. Мы не лавка, не ресторан, мы не цирк, наше дело — не просто раздавать то, что нам приказано раздавать. В современном обществе, где у людей — по крайней мере, теоретически — возросло чувство общности, взаимной ответственности, солидарности (я не говорю о высших качествах любви, потому что она далеко выше нашего обычного уровня), мы обязаны ставить своего ближнего — и, разумеется, самих себя в первую очередь — перед требованием быть человеком. А быть человеком — великое дело, это подразумевает дерзание, бесстрашие, творческий поход, и все это не выше человеческих возможностей, только мы сами недостаточно используем свои возможности.
Я думаю о Солженицине, который сейчас в центре общего внимания. Несколько лет тому назад он был задержан КГБ и имел одну из тех милых бесед, какие можно иметь с политическим сыском. Ему было сказано замолкнуть, больше не писать, не говорить, стать, как все, — и он отказался. Тогда ему сказали: "Вы уже были в тюрьме, в лагере, разве вы не понимаете, что мы можем с вами сделать?" И он ответил: "Да, вы уже сделали со мной все, что могли, и не сломили меня, и я вас больше не боюсь". Мы восхищаемся им, но можем ли мы подражать ему, если не готовы противостоять трудностям? Не воображаете ли вы, что пробыть несколько лет в тюрьме и концлагере — своего рода харизма, которая дает человеку бесконечную выносливость, героическое мужество? Нет, в тюрьму попадаешь, в лагерь отправляешься с тем количеством мужества, какое у тебя есть. Разумеется (и это другая сторона вопроса), если мы позволяем себе жить по самой низшей отметке, если удовлетворяемся тем, что пресмыкаемся, вместо того чтобы жить, если наша жизнь — трясина, когда она могла бы бить ключом, тогда, конечно, мы ничего не можем требовать от себя. Я хотел бы дать вам пример и не богословский и не медицинский. Во время одной из бомбардировок Парижа я был в увольнении и оказался на четвертом этаже дома с матерью и бабушкой. Мы никогда не спускались в убежище, потому что нам казалось, что лучше уж взлететь на воздух, чем быть погребенными под землей. Мы посидели, затем моя мать сделала очень заманчивое предложение — пойти на кухню, развести огонь из кучки усердно нами собранных щепок, согреть воды и назвать это чаем — это все что у нас было. Она пошла на кухню, раздался взрыв, затем ее крик, и я подумал, что маму ранило. Она никогда не боялась обстрела, она и до революции вела очень мужественную жизнь. Я бросился на кухню и нашел мать на четвереньках на кухонном столе. Она указывала в угол и говорила: "Там: там:" — а там была мышь. Интересно, осознавали ли вы когда-нибудь, как трудно посмотреть на мышь? Она слишком мала, она далеко визу. Посмотреть можно на что-то большое, что является вызовом для нас, но если смотреть на мышь, нет ни мыши, ни человека."
С уважением,Марина из Бреста
|
Гость
|
|
| 12.08.08 08:00 |
| Гость |
|
|
| Сообщений: ~ |
| Емейл: нет |
| ip: скрыто |
|
|
Цитата:
А во вторых, отключения центра боли, на мой взгляд так же отключит и какие либо чувства.
Не забывайте, что нервные окончания реагируют далеко не только на боль.
А жить пусть даже месяц или более абсолютно без чувств...
Согласитесь, мягко говоря ни чего хорошего.
Вы уж меня извините,но когда чувствуешь невыносимую боль,то о каких других чувствах идет речь?У меня бабушка очень болела,была парализована,но все понимала,так вот она кричала от боли каждую ночь и если бы был малейшый шанс облегчить страдания,я бы даже не задумалась,а уж о чувствах,которые она возможно потеряет и подавно...
Риск конечно большой не проснутся после операции,но терпеть боль и молится о том,что-бы это поскорей закончилось...я бы выбрала первое... |
Гость
|
|
| 12.08.08 08:03 |
| Гость |
|
|
| Сообщений: ~ |
| Емейл: нет |
| ip: скрыто |
|
|
| А читала в каком-то журнале,не помню уже,давно было... |
Гость
|
|
| 12.08.08 09:12 |
| Гость |
|
|
| Сообщений: ~ |
| Емейл: нет |
| ip: скрыто |
|
|
Наверное,правильный выход - снизить уровень боли до терпимого.Ведь никто из нас не знает своего часа.Хочется уйти ,находясь в сознании и со всеми порощавщись
Марина из Бреста |
Гость
|
|
| 12.08.08 12:40 |
| Гость |
|
|
| Сообщений: ~ |
| Емейл: нет |
| ip: скрыто |
|
|
Цитата:
Где-то читала что безнадежным больным делают операцию на мозге(что-то делают с отделом,который отвечает за боль)после чего они вообще не чувствуют боли.Почему в Украине не делают таких операций?
листа что бы например взять биопсию опухоли мо
Теоритически это возможно, но в нашей стране ,где найти специалиста, что бы например взять биопсию опухоли мозга является огромной проблеммой, кто будет заниматься таким рискованным и сложным палиативом. Есть метод по-проще пересечь чувствительные волокна идущие к пораженному органу,, если это например рука или нога - это очень эфективно. Можно сделать эпидуральную блокаду , установить туда катетер и периодически вводить аналгетики...Да много чего можно бы деать только некому, нет у нас госсударственной программы помощи уходящим больным, ведь это совершенно отличная от других отрасль здравоохранения со специально подготовленными специалистами, со своими стандартами и т.д. а сейчас стране наплевать даже на перспективных больных, что уж говорить о не перспективных. |
Гость
|
|
|
Форумы