Несколько советов тем, у кого порой возникает желание и чешутся руки "переделать" другого человека...

Я еду в пригородном автобусе с его привычной давкой и теснотой. Меня окликает знакомая по храму, где я служил раньше. Все мы её называли Светочкой, хотя ей уже за 60, но это было вполне органично. Она хороший и добрый человек, но ей присуща одна черта, достаточно распространенная, чтобы остановить на ней внимание. Светлана постоянно жалуется. Она считает, что всё вокруг неё не так, все её обижают, люди недостаточно предупредительны и вежливы, они невнимательны и грубы, безответственны и неисполнительны… Этим жалобам нет конца, так что слушать её долгие возмущенные монологи бывает непросто. Вот и на этот раз…

– Батюшка! – спрашивает она у меня нарочито громко через головы пассажиров, – а как человека переделать?

Вопрос провокационный, согласитесь. И я чувствую, что многие вокруг навострили уши.

– Вот у меня соседи… житья от них нет, – сетует Света. – Они, понимаете, на квартире у себя производство организовали, вонь постоянно… а у меня астматический бронхит…

– Что за вонь? – поинтересовался я.

Ну, думаю, наверное, люди химическими опытами занимаются на дому, травят соседей почём зря. Но нет, оказалось, они хлеб пекут! Что ж, у всех своё представление о приятном и неприятном и, может быть, запах хлеба, кому-то действительно вреден…

– Да я ходила к ним, причём не раз уже, – продолжает Света, – жаловалась, просила, ругалась. Говорят: «Ничем не можем помочь». Я уже тогда стала как раз напротив и начала их крестить, а они просто взбеленились – проклинать меня принялись. Бесноватые, не иначе. Не знаю, что и делать. Скажите, пожалуйста, как их переделать?

Вопрос не праздный. Действительно, на каждом шагу встречаешься с одной стороны с людьми, которых просто руки чешутся «переделать», а с другой – с теми, кто, во что бы то ни стало, хочет «переделать» тебя или другого человека. Сделать его «правильным», естественно, по собственному образцу. Иногда такое желание достигает просто маниакальной степени. Относительно недавно в новостях промелькнул жуткий сюжет о том, как пожилые, вроде бы «воцерковлённые» родители, изгоняли, как они думали, из своей дочери демона. Причём дочь не билась в припадках, исходя пеной, не совершала общественно опасных поступков. Просто она не хотела жить так «правильно», как жили и считали нужным жить её родители. И вот они решили, что в дочери сидит бес и его нужно изгнать. Не вдаваясь в ужасные подробности лишь скажу, что в результате «изгнания демона» эти люди свою дочь убили. И этот случай, замечу, не единичный. Да, он вопиющий, крайний, но мысль о непременном «исправлении» ближнего во что бы то ни стало – мысль, доведённая в этом случае до трагического абсурда, увы, весьма распространена в среде, именующей себя «православной». Я не случайно эти слова «православие» и «воцерковлённость» беру в кавычки, потому что такое поведение, такое отношение к человеку, конечно, недопустимо в православной среде и не имеет никакого отношения к существу православной веры.

Но к чему же тогда имеет отношение такое настроение, такое расположение сердца?

А имеет оно прямое отношение к гордости и проистекающим от неё самомнению и самолюбию. Ведь «переделывать» кого бы то ни было мы мечтаем именно так, чтобы было удобно и выгодно нам. В этом смысле мне нравится остроумное замечание по поводу того, что такое эгоизм. Так вот, эгоизм – это когда кто-то любит себя больше, чем меня. Прекрасно, правда? И лаконично.

Конечно, бывает разная степень досады, которую причиняют нам люди, и разной бывает степень и возможности терпения, смирения в тех, кто эти досаждения переносит. Но всё-таки христианина, кроме прочего, как раз и отличает сознательная готовность терпеть больше, чем принято «в норме», и смиряться перед людьми и обстоятельствами больше, чем это принято «в среднем». Более того, именно такое настроение и свидетельствует во многом о нашей вере. Причём, если докапываться до сути, важно даже не терпение само по себе, потому что можно терпеть, стиснув зубы, и тихонько думать про себя: «Ну погоди, гадина… Бог всё видит. Ничего, я потерплю, а там посмотрим, кому в геенне гореть!»

Совсем, конечно, не такое отношение и терпение можно назвать христианским, а лишь такое, когда человек терпит незлобиво. Это трудно, гораздо труднее, чем терпеть в ожидании неизбежного и праведного возмездия. Но именно такое терпение – боль, растворённая состраданием, да, да, именно состраданием к человеку озлобленному, с желанием примирения с ним, с пожеланием мира ему и его близким; терпение ради Христа и Его правды – это и есть терпение христианское, и именно к такому терпению мы призваны.

Но есть обстоятельства и люди, действия которых, кажется, превосходят меру нашего смирения и терпения… И, в конце концов, и «бывалый», если можно так сказать, христианин, не выдерживает и «ломается» – идёт скандалить, выяснять отношения с рукоприкладством или без него, или просто «смиренно» пишет жалобы в вышестоящие инстанции, подает в суд и т.д., потому, что «мера его терпения» превышена. Но возникает вопрос: а, может, не мера терпения превышена – это тем более очевидно, если вспомнить, что Господь не попускает искушения сверх сил, - а мы не такие уж стойкие и действительные христиане, как нечаянно о себе возомнили. И, возможно, Господь именно хочет вывести нас из этого самообольщения привычного и потому ставшего уже незаметным для нас самих?..

Может быть, попуская нам терпеть притеснения, несправедливости и досады от «чужих», Господь только хочет, чтобы мы поменялись сами в отношении к этим «чужим» и именно в том смысле, чтобы они, даже оставаясь прежними, как-нибудь стали для нас своими? Может быть, именно в этом и состоит сокровенный смысл всех наших неприятных встреч, обстоятельств и досаждений, причиняемых нам. Именно и только в том, чтобы мы опытно, на деле, а не в своих фантазиях учились быть христианами, то есть теми, кто долготерпит, милосердствует, не превозносится, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине.

Так как же переделывать других людей?

Ответ очевиден: никак. Но во всех случаях, когда возникло желание кого-то переделать, это верный повод заглянуть в свою душу и подумать: а я-то сам не нуждаюсь в «переделке»? Всё ли у меня так уж правильно и праведно в жизни? А если так кажется, то уж точно – беда, и надо просить Господа, плакать, сетовать, бить себя в грудь: Господи, прости!.. Ослеп, ослеп я, окаянный! Не вижу себя и ничего не могу поделать. Кажусь себе и правильным, и добрым, и справедливым, и даже угнетённым и страдающим за правду… Словом, плохо дело! Помоги мне, Господи, увидеть себя таким, каков я есть на самом деле!

И об этом крепко надо просить, слёзно, ведь самые ужасные преступления, как правило, и совершаются в полном осознании своей правоты и праведности…

Это не байки, а реальность, проверенная веками и которую мы сами, хоть и нелегко, но можем проверить. Как только мы захотим увидеть себя такими, каковы мы есть на самом деле, а не в собственных самовозвышающих и самолюбивых фантазиях, как только мы станем со всей серьёзностью просить об этом Господа и Он по неизреченной Своей милости, конечно, даст нам такую возможность, словом, как только мы увидим себя, каковы мы на самом деле – то в ту же секунду мы забудем обо всём решительно, кроме своих грехов, и будем плакать о них горько и безутешно, как дитя, потерявшее мать. И не будет нам тогда дела ни до соседа вредного, ни до грехопадений и недостатков ближних, ни до пороков чиновников и власть предержащих. А если и вспомним мы о ком из них, то и их самих увидим уже совершено иначе, а именно так, что и о них будем плакать именно с любовью и состраданием, как плачем о самих себе. Удивительно, но как только отпадёт у нас охота кого-то переделывать – а она отпадёт всенепременно, – в тот же самый момент совершенно непостижимыми путями тот человек, о перемене которого мы так язвительно и злобно, сладостно и заветно мечтали, начнёт меняться… Пусть даже только в нашем сердце поначалу, но всё остальное… Просто станет очевидно и до отрадного ясно, насколько всё остальное в иной – Божественной воле. И эта воля, конечно, ищет не погибели грешника, «но еже обратитися ему и живу быти». Как, собственно, и нам самим.

А мы увидим человека по-новому. И это не будет обманом или иллюзией, а именно правдой – сокровенной и таинственно важной. Ведь именно взгляд любви, и только он, знает о человеке всё, в то время как любой другой взгляд говорит нам только о внешних и поверхностных чертах его, часто обманчивых и скрывающих истину.

И вот этот взгляд – взгляд любви – есть несомненный дар Бога. И ничего даже не делая «специально», никаких внушений и вразумлений, не читая нотаций и моралей, но просто глядя на человека по-новому, мы гораздо больше можем сделать для его исправления, чем нам кажется. Потому что, видя человека из недр любви, мы в каком-то смысле видим его глазами Бога и зрим, пусть даже отчасти, те пути, которыми Господь день за днем, по крупице содействует исправлению человека. И, может быть, в этой перемене взгляда и есть главный секрет перемены не только других, но и нас самих окаянных и ничтожных, но надеющихся на милосердие Божие.

Если же нет у нас такой любви и не желаем мы её стяжать, не желаем проявлять терпение, чуткими не хотим быть к жизни людей, как кажется нам, злонамеренных, тогда будем плакать о своём окаянстве, о том, что не желаем иметь ничего из названного, а пребываем в озлоблении и окамененном нечувствиии. Тогда - по крайней мере, пока благодать Божья не коснется нашего сердца и не исцелит его - будем стараться воздерживаться от осуждения и хулы, и от преждевременных жестоких приговоров и резких суждений в отношении тех, кто нам не по сердцу, что бы и нам не лишиться милости Божией по слову Его: «Если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Мф. 6: 14-15).

Правлайф