Милосердию меня учили на «Лолите» Набокова. Первый урок был, наверное, самым тяжелым. Потом уже появилось в моей жизни Евангелие, это долгое время непонимаемое Спасителево «милости хочу»...

...События последних дней, пестрящие заголовки газет, дымящиеся гневом комментарии в сети - наше общество, по-видимому, милости никак не хочет.
 

Милосердным быть - это значит собачек бездомных жалеть

Так думалось в годы юные-юные, когда все люди вокруг четко делились на «своих» и «чужих». «Свои» были все вокруг, и, как правило, они были хорошие. А «чужие», то есть плохие, существовали где-то далеко-далеко, и потому отношение к ним было таким же далеким - от логики, объективности и здравого смысла.

Учились мы в годы школьные и университетские, по большей части, трафаретному мышлению. Все было чётко: в литературе - герои позитивные и негативные, в геометрии - линии прямые и кривые, в жизни - люди хорошие и плохие.

То, что не бывает плохих людей, впервые услышали мы в старших классах у Булгакова, от Иешуа Га-Ноцри. На минутку задумались, но не поверили. (Всю жизнь доказывали нам, что плохие люди есть, даже список прилагался, кто именно).

Затем в начале университета этот карамазовский спор - о слезе ребенка и «как же ты с таким адом в душе жить будешь?» А потом...

На гуманитарном факультете чтение - труд нескончаемый и беспрерывный. Читаешь по всем предметам тома и томики, и твоё личное дело, когда ты это будешь успевать. Вот и «Лолиту» Набокова наш курс читал на лекциях, перерывах и скамейках возле главного корпуса... Ох и «дымели» мы своей ненавистью к Гумберту Гумберту! Каких только эпитетов к нему не подбиралось, каких только бед не призывалось на его несуществовавшую никогда голову!

Когда любимая преподавательница переступила порог аудитории в день семинара, посвященного «Лолите», наш коллектив представлял собой поле Куликово за минуту до начала легендарной битвы. Одно слово - и все мы выпустим свои убийственные стрелы на подлеца и негодяя.

Но сражения русских с монголами, победы «своих» и поражения «чужих», традиционной расправы не состоялось. Преподаватель вопросом за вопрос, пробираясь сквозь наше безапеляционное осуждение и юношескую обжигающую ненависть, протащила до нашего сознания одну мысль - кто мы, чтобы осуждать? Она показала нам героя главного - вопреки всему - страдающим. А испепелять ненавистью человека страдающего оказалось сложнее, чем бездушного врага и супостата...

Это потом уже стало доступно нам множество новых толкований «Лолиты». На Богослове.ru, кстати, размещена исключительно глубокая качественная литературная критика, открывающая Гумберта с позиций человека, борющегося со своей стратью и глубоко мучившегося всю жизнь. Человека с его бессмертной душой, видящей близкой свою погибель. И потому еще более трагично воспринимается его образ.

Это потом уже пришлось столкнуться с тем, что иные святые наши ДАЖЕ БЕСОВ ЖАЛЕЛИ, что те к вечной погибели осуждены, не говоря уже о грешниках, о которых наши подвижники молились Богу, и вымаливали...

А тогда наша преподаватель встретила непонимание и ропот: как посмела негодяя защищать! «Лолиту» после тех обсуждений на семинары она больше не выносила. Слишком тяжело далась ей попытка. А жаль...
 

К чему это я? А к тому, что гремит сейчас в обществе. К теме «Артека» и его бурных обсуждений

В Церкви хорошо. Здесь «высота, и тишина, и барикады ада нет». Кинофестиваль «Покров» с теплотой глаз «Попа» Маковецкого; первый замечательно прошедший фестиваль православных СМИ; юбилеи в Киевской духовной академии; глубокие и умиротворяющие «Покровские чтения»...

А в обществе как ни «У Бога за пазухой», так «Дело Артека». И спертая, нездоровая атмосфера выборов.

В «Деле Артека» сейчас не промолчал никто, все поспешили высказаться, хоть с каким-нибудь выводом. На ТВ, в газетах, радио, Интернете - всё пестрит исключительно этой темой. Что характерно - легкость и динамичность, с каким в наших СМИ навешиваются ярлыки и ставятся клейма на стороны конфликта. С такой же легкостью подхватывают и размахивают этими ярлыками и граждане.

Если есть прецедент, факт растления детей, то разбирать, кто прав, кто виноват, все равно будут: квалифицированные специализированные органы на то и созданы. Но проблема в другом. Как сказал один пользователь сети в своем комментарии, весь ужас ситуации не в том, что произошло - подобные преступления, к сожалению, совершаются в реальной жизни, даже если об этом и не трубят на всю страну. А в том, что общество с удовольствием эту тему обсуждает. Читает и вчитывается в заключения медосмотра детей, где подробно описаны все полученные травмы и пострадавшие органы; следит за перипетиями в СИЗО, в камере которого, по утверждению обвиняющей стороны, с подследственным обвиняемым в растлении детей совершаются омерзительные вещи, характерные для таких мест и статей. Смакует подробности - что было, на какой квартире, кто участвовал и что именно совершал.

При этом, конечно, народ возмущается: ах, беспредел какой, ах, правители до чего докатились, ах, бедные мы и дети наши. Но, как, опять-таки, призывают задуматься некоторые эксперты, нет стопроцентно достоверных фактов и версий, чтобы можно было судить о чем-то наверняка. Газеты и телевидение сыплют штампами - «загубленная репутация Артека», «невероятный секс-скандал», «дело педофилов в Верховной Раде». Штампами мыслит и спорит между собой народ в Интернете - на любой мало-мальски призывающий задуматься вопрос следует немедленный, «убойный» аргумент - а если бы с вашими детьми такое приключилось, как бы вы себя вели.

Журналистские сообщества, аналитические группы призывают к сдержанности в подаче фактов и изложению ситуации без каких бы то ни было оценок - не нагнетать, не поддаваться на кем-то продавливаемый сценарий, не становиться улюлюкающей толпой, которая сначала линчует, а потом, если что, посмертно оправдывает.

Но... Вечерняя маршрутка. В свете бледных лампочек в салоне поздние пассажиры шелестят сегодняшними газетами. Заголовок на всю страницу: «В СИЗО у Дмитрия П...ча появилась кличка "Жирный Карась"». Хочется выйти под открытое ночное небо и Богородицу просить заступиться за человека, даже если он и виноват.
 

Для общества это очередной сериал. «Доктор Хаус» только без душки Хью Лори

Как тонко подметила в своей статье одна из авторов публикаций на нашем сайте, людям, нашим гражданам, подменили понятия. Вместо богослужений - раньше партсобрания, а теперь - сериалы и ток-шоу.

Им хочется ужасов - много, но далеко; чтобы рассказали про страшное, только случившееся с кем-то другим; чтобы жестоко наказали, только чужими руками. Мы, видя или стремясь увидеть бревно в чужом глазу, просто лукавим. Всегда ли заступаемся за тех, кого обижают на наших глазах? Всегда ли реагируем на неправду и жестокость, проявленную рядом, в зоне нашей досягаемости? Всегда ли внимательны к близким и даже если видим, что нужна помощь, не молчим ли предательски, давясь, может быть, спасительным для человека вопросом «У тебя что-то случилось?»...

Не может, все-таки, происходить с нами нечто, никак нами не заслуженное или, хотя бы, не спровоцированное. К примеру хоть «У Бога за пазухой» на «плюсах». Посмотрев все сюжеты скопом, в Интернете, не почувствовала в душе ничего абсолютно: люди церковные - не аудитория для таких роликов. Зато явно представила, кто «клюнет» и проглотит такую наживку...
 

...Совсем недавно произошел этот случай

Похороны, хоронят молодую девушку. Смерть внезапная, трагичная, оттого - непомерная тяжесть для родственников. Приехали на отпевание за час: я, как единственная из окружения семьи, общающаяся «с живыми священниками», и молодой благообразный батюшка с духовным академическим образованием за плечами. Ждем привоза тела из морга, спрятались от ветра в закутке. Подходит к нам отец покойной, просит батюшку подняться в квартиру сказать слово поддержки родственникам. Зашли, священник благословил черную от горя мать девушки, прошелся по комнатам, бодрым голосом дал указания убрать водку от портрета, иконочку поставить. Тепло с каждым перекинулся словом, поддержал, как мог, незнакомых ему до этого людей. Вышли. Спрашиваю: проповедь скажете после отпевания? Посмотрим, говорит.

Почему-то показалось мне, что проповедь священника будет самой нужной сейчас, когда все в растерянности и беспомощном, «безпорадном», как говорят по-украински, горе.

Привезли тело. На улице, прямо перед подъездом, отпевали. В конце было слово батюшки - длинное, но динамичное, обязывающее всех нас не унывать, а деятельно участвовать в посмертной жизни дорогого нам человека: молитвой, добрыми делами, добрыми словами. По окончании слова батюшка пошел к машине, чтобы ехать на кладбище, родственники стали прощаться, я отошла, чтобы не мешать, в сторону, оказавшись рядом с группой молодых друзей семьи.

...Сразу и не поняла, в адрес кого раздавалось это шипение, по мере разрастания перешедшее в речитатив. «Поп этот, карнавал здесь устроил, рекламную кампанию. Ему бы только в роликах рекламных сниматься, пиарщик, блин...» Я приросла к месту, где стояла, но повернулась, не веря ни ушам, ни тому, что сейчас эта тирада продолжится. Но молодые люди загудели друг за дружкой: «Разрекламировал нам тут свою церковь, пусть валит куда подальше со своими проповедями... Какого он вообще рот открывает... Пародия какая-то... С чего он вообще тут разговорился...» Я попробовала возражать, но суть упреков настолько для моего огорошенного сознания была непонятна, что аргументы просто не приходили в голову. «Может, батюшка что-то сказал не то, я прослушала», - подумалось. Но нет, все сказанное было абсолютно пристойно, очень возвышенно и искренне...

Только потом дошло до меня, что протестовали молодые люди против проповеди. Что у нас на районе, где «не звон′ят, а звóнят», не принято священнику ничего говорить: отпел - ушел. Что о Боге и молитве заикнуться - дурной тон, и можно на грубость нарваться. На что и нарвались. Только, слава Богу, не батюшка, а я.

Вот для таких людей и пойдут «на ура» сюжеты про иномарки, постановочные съемки дерущихся якобы «святых отцов», полутаинственные намеки на нечистоплотность служителей культа. Им, таким уверенным в себе, НУЖНО знать, как всё в Церкви «плохо», что «правильно и делаем, что туда не ходим».

...«Знаете, говорят, у нас тут святой отец умом тронулся, и церковь закрыли», - слышу недавно. Не знаю, не тронулся, не закрыли. Но это уже неважно: про «тронувшегося батюшку» смакуют новость во всех близлежащих у церкви пивнушках. А в самой церквушке, здесь же, «на районе», Вечернюю службу летом при закрытых дверях служат, потому что вокруг гудят блатными песнями «гандэлыки» (простите за жаргонизм, но заведения на Троещине никак иначе назвать просто нельзя). А в храме - три хористки, они против Любы Успенской с её подпевкой - бессильны...

Вот и получаем мы то, к чему стремимся. Даже если получать не хотим и стремимся неосознанно. Вот и лезут из кожи вон журналисты наши, политтехнологи и прочая креативная братия - достать чего-нибудь пожесче, поскандальней, почернушнее. Чтобы нам было одновременно и гадко, и интересно, и чтобы сами себе мы казались лучше на фоне показанных жуликов и развратителей.
 

...Я «Лолиту» с тех пор часто вспоминаю

И не кажется мне уже главный герой исчадьем ада, а сама себе не кажусь олицетворением справедливого суда. Наоборот, как-то Мытарь и Фарисей на ум приходят. И милосердие, как оказалось, это не горькие слезы над «Хижиной дяди Тома», а тяжелый труд, к которому оказываешься неспособен намного чаще, чем ожидаешь.

Но без милосердия - никак и никуда. Хотя общество наше сейчас - это всеми любимый Глеб Жиглов. Порядочный, во всем импонирующий, жесткий, справедливый, положительный. Он бьет по столу кулаком и кричит: «Вор должен сидеть в тюрьме!» А милосердие для него - просто «поповское слово».

Orthodoxy.org.ua