Собрат Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле, США.  Преподаватель патрологии и гомилетики Свято-Троицкой духовной семинарии.  Сотрудник объединенной редакции журналов:
1. «Православная Русь»
2. «Православный путь»
3. «Православная жизнь»
Член Союза писателей России.

Чудо

Всем сегодня весело, праздник – Новый Год.
На руках мурлычет сытый пышный кот.
Ярмарка на площади. Пива пенный ковш.
За ларьком с подарками умирает бомж.
 
Ловит умирающий музыку с катка,
 выстрелы салюта, говор у ларька…
Может только чудо нас остановить,
чтобы бомж на свете мог еще пожить.
 
«Да кому он нужен?!» – крикнут из толпы.
Засияют звезды, глядя с высоты.
Продавщица мусор бросит на него.
 Никому не нужен… Любит Бог его.

                                    
Бывает человек

Бывает человек года,
бывает человек часа,
бывает человек века,
бывает человек мига.

Выходит человек праха,
выходит человек почвы,
глаза его полны страха,
бывает человек ночи.

И что там говорить много?
Найти себя всегда трудно...
Бывает человек чуда —
бывает человек Бога.

Снежинка и Бог

— Возьми меня на Свои ладони,
возьми меня в теплые руки,
возми меня в Свое сердце,
дай согреться.

— Если возьму тебя на ладони,
если возьму тебя в теплые руки,
то ты растаешь, ведь снежинки
в тепле умирают.

— Я не умру, ибо жизнь не тает.
Вспомни меня в Своем бессмертьи.
Святки, зима, колядуют дети...
И я взлетаю.

                    
Места лишения свободы

Посвящаю находящимся там...

В местах лишения свободы
живут забытые народы,
твердят, что «нету у природы
плохой погоды».

А ветры нагоняют тучи,
на города нисходит стужа...
Всё спишут на несчастный случай,
никто не тужит.

Но отразится в лужах месяц,
но заскулит щенок бездомный,
и секунданты скажут: «Десять
шагов до дома».

В местах лишения свободы
я тоже жил, я тоже верил
и путь из камеры холодной
шагами мерил.

Когда тепло и беззаботно,
когда надёжно и уютно,
кому-то где-то очень трудно,
смертельно грустно.

А Бог живёт и не уходит
из мест лишения свободы.
И на расстрел Его выводят
за все народы.
Бог избирает недостойных,
детей потерянных находит,
прощает зэков и конвойных,
ведь Он свободен.

                    2007

Астры

Астры:
их красные стрелы остры.
Осень
холодным дождем поливает цветы.
Небо
видит внизу многоликие капли цветов.
Это —
астры... Или кровь безымянных бойцов.
Или
надпись на белом листе бересты...
Астры
лягут венками на чьи-то кресты.
Кто-то
знает по имени каждый цветок.
Если
всех Ему жалко, то это Бог.

                      
Мостовая

Всему конец бывает на земле
и даже ожиданию, поверьте,
и даже одиночеству и смерти
всему конец приходит на земле.

Но нет конца у утренних дорог,
у поля ландышей, у нежного напева.
И нет конца любви, что дарит Дева,
и нет конца словам, что молвит Бог.

Как это грустно — закрывать страницу,
как будто сердце падает на дно...
Но там не дно, а светлое окно,
в которое летит свободно птица.

И целый мир, у птицы под крылом,
и долгие эпохи и столетья,
и мощные фонтаны многоцветья —
всё говорит сегодня об одном.

О том, что на земле всё скоротечно,
конец приходит, словно часовой...
Но по искрящей солнцем мостовой
идёт Христос. И это будет вечно.

                          
Письмо в Рай

Так много пустоты в словах,
на скатерть белую похожих.
К нам миллионы слов расхожих
плывут в повапленых гробах.

Слова коварны и черствы,
плоды с узором червоточин —
смысл затемнен, ответ неточен,
дымят костры сырой листвы.

А обещалось: «Замолчу»,
а говорилось: «Бог есть Слово»,
но забывалась клятва снова
и жертва снилась палачу...

Разрежь мне сердце и смотри,
как слово жжет и кровоточит,
молчать не может и не хочет
и говорит листве: «Гори!».

И говорит: «Лети до смерти,
терпи, люби, не предавай.
Христово имя начертай
на окровавленном конверте».

Смотрящая на дождь

Девочка, смотрящая на дождь,
на что надеешься, чего ты ждешь?
Девочка, смотрящая на
божьих коровок в проёме окна.

Ты так похожа на душу мою:
я тоже надеюсь, я тоже жду...

                      
Не быть мертвецами!

Не быть мертвецами, не быть мертвецами,
и даже за гробом не плыть по теченью,
и даже под пулями и под резцами
не стать чьей-то тенью, жить жизнью весенней.

Не быть мертвецами, петь гимн Воскресенью, —
такая задача, такое призванье —
прислушаться к вечному сердцебиенью,
быть воином верным не по названью...

Живые к живым, а мёртвые к мёртвым.
Живой Путевождь нас выводит из мрака.
Бесстрашным сердцам, к воскресенью простёртым,
открыты дороги! И нет больше страха.

                                  
Вечная пьеса

Я не живу, я выживаю.
Как колкий лед глотаю боль,
и всё острее понимаю,
что выбрал гибельную роль.

Герой мой обречен скитатья,
как Каин в мире одинок,
и бесконечно расставаться
на неизвестно долгий срок.

Страницы пьесы истрепались,
сюжет исчерпан и не нов:
всё было, мы уже прощались,
всё будет, мы простимся вновь.

Я уповаю лишь на чудо,
надеюсь — в предзакатный час
придёт Любовь из ниоткуда,
и, как детей, простит всех нас.

Начало

А я еще не говорил,
я говорить еще не начал,
я только плакал и судачил,
но я еще не говорил.

Еще я не расправил крыл.
Мечта озарена рассветом,
надежда есть в стихе неспетом,
в смиренном лике — Божий пыл.

Уже я многое забыл,
но предстоит забыть мне больше,
но предстоит терпеть мне дольше
упав за брустверы могил.

Еще я собственно не жил...
Ни я, ни он, ни брат, ни дочь,
не разменяют эту ночь,
не остановят ход светил.

И вот уже одно светило
над Вифлеемом занялось.
Волхвам и нищим не спалось,
им что-то Небо говорило...

А Девы юной профиль стал
надмирным символом творенья.
Архангел Ей стихотворенье
о присноюности читал.

И хорошо, что я молчал,
что говорить еще не начал,
что ничего не обозначил...
Христос — начало всех начал.

Россия

Любить Россию трудно,
а не любить трудней.
Забыть ли майское утро
в объятиях жёлтых полей?
Отбросить ли ветвь сирени,
склонившуюся к лицу?
Не судите Русь; на коленях
молитесь о ней Творцу.

Омилия