Рассылка от партнеров

Ветхозаветная религия была предназначена не для всего мира, а лишь для избранного Богом израильского народа, почему многие из законодательных и обрядовых постановлений носили только местный, национальный характер. Израильский народ был избранным народом для того, чтобы из своей среды дать миру ряд пророков и учителей и через них подготовить весь мир к восприятию Нового Завета.

Все догматические и нравственные учения Ветхого Завета, несмотря на их высоту, были неполны, не до конца ясны и представляли собой лишь ступени к высшему откровению. Ветхозаветные пророки глубоко это понимали и устремляли взгляд к будущей религии Нового Завета (см. пророк Иеремия: «Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет» – Иер. 31, 31). Этим Новым Заветом является христианство, что совершенно без всяких оснований отрицается новоиудейской религией.

Христианство обладает полнотой доказательств его истинности и Божественности. Эти доказательства так многочисленны и разнообразны, что могут удовлетворить запросам самых различных складов ума и характеров, что мы и видим в историческом христианстве.

Кроме общих доказательств, годных для всех эпох, в христианстве имеется много частных, пригодных к определенным временам. Любая эпоха может найти чрезвычайно убедительные именно для нее доказательства истинности христианства. Самым главным и самым интересным вопросом является вопрос о происхождении христианства. Вопрос сводится к следующему: естественно или сверхъестественно явление в мире христианства?

Натуралистическая (рационалистическая) школа исследователей приходит к заключению, что христианство было целиком подготовлено всей предыдущей историей и являлось естественным продуктом древнего мира. С точки зрения этой школы христианство вполне и целиком объясняется комбинацией естественных исторических причин. Оно появилось как закономерный исторический синтез борьбы и завершения (логического) двух начал: иудейства и язычества (таково мнение так называемой Новотюбингенской отрицательно-критической школы Баура и Штрауса).

Но Православная Церковь с этим абстрактным рассуждением и утверждением согласиться никак не может. Для Православной Церкви совершенно несомненно, наоборот, сверхъестественное, Божественное происхождение христианства. Для этого утверждения имеются весьма основательные доказательства. Прежде всего, к этому приводит объективное рассмотрение исторических обстоятельств, предшествовавших и сопровождавших появление христианства. Христианство появилось как давно ожидаемое «исполнение времен».

На Востоке перед временем Рождества Христова господствовало ожидание великого переворота в мире, причем центром и исходным пунктом этого переворота, по единогласному свидетельству таких замечательных мировых историков древности, как Иосиф Флавий, Тацит, Светоний, назначалась Иудея (ср. приход волхвов с Востока для поклонения родившемуся Спасителю; при этом было и особое знамение на небе: появление особой звезды). Даже в отдаленном Китае, в эпоху накануне Рождества Христова, ожидалось появление «великого святого», издревле предсказанное китайскими мудрецами.

Эпоха, предшествовавшая Рождеству Христову, может быть охарактеризована как трепет всеобщего ожидания переворота, связанного с появлением какой-то особенной личности. Это отразилось и в классической литературе (см., например, 4-ю эклогу «Буколик» римского поэта Вергилия, где говорится о долженствующем родиться чудесном ребенке, который принесет с собой золотой век, за что Данте в «Божественной комедии» изображает Виргилия проводником автора).

Особенно ясно, трепетно и определенно ожидание Мессии было в среде израильского народа, главным образом отраженное в творчестве пророков. Вообще следует сказать, что ожидание Мессии было душой ветхозаветной религии (ср. «семя жены», имеющее сокрушить силу зла, в Книге Бытия, 3, 15; пророчества Исаии, Даниила, Малахии, Аггея и других).

В ветхозаветной религии было точно установлено, что Искупитель придет: 1) в период существования Иудейского царства; 2) до разрушения Иерусалимского храма; 3) после появления великого пророка (Предтечи).

И место (Вифлеем), и время (через «70 седмин») рождения, и имя (Христос) Спасителя были известны.

Но самым убедительным доказательством (несомненным) Божественности происхождения христианства является личность и характер его Основателя.

Прежде всего, нас поражает исключительная целостность и гармоничность личности и характера Спасителя. Такой целостной гармонии не представляет ни одна историческая личность. Затем следует отметить поразительную кристальную чистоту Его нравственной личности, идеальное смирение и кротость, неистощимое долготерпение, непобедимое мужество и цельную твердость религиозной воли. Ему нет равного и даже просто похожего во всей мировой истории. Достаточно назвать только имя Христа, и пред нашим нравственным и умственным взором возникает образ воплощенной благости и святости. При размышлении о Нем и вчувствовании в Его образ мы открываем неисчерпаемую полноту совершенства.

Характер Христа – всеобъемлющий и всеобщий, общечеловеческий, и представляет собой нравственный идеал всех времен и всех народов. Этот характер – беспримерный по силе своего благодатного влияния на историческую жизнь человечества.

Когда произносится имя Христа, всякое человеческое величие бледнеет. Христос ни с кем не сравним. Христос является первообразом и прообразом всего совершенного; лучи Его совершеннейшей личности отражаются на величайших святых, но все они, эти святые, подобны звездам в сравнении с солнцем.

Христа невозможно восхвалять, а можно лишь благоговейно почитать, преклоняться пред Ним и любить беззаветно всем сердцем, ибо в Нем сосредоточилось в полнейшей мере все то, что достойно любви.

Самое точное слово, которое исчерпывающе определяет Спасителя, – это Богочеловек.

Каким безумием является предположение, что Христа не существовало, что Его образ – миф! Вымысел такого характера и такой личности недоступен никакому даже личному сверхгению, тем более не может быть приписан творчеству коллективного ума, да еще простых людей – евангелистов. Как возможно было выдумать личность и деятельности Христа, с его нагорной проповедью, чудесами, притчами, с трагическими подробностями Его страданий и с торжеством воскресения, потрясающими миллионы душ всех времен и народов. Если евангелисты «выдумали» Христа, то они тогда чудеснее Самого Христа!

Вера во Христа, любовь к Нему, страдания ради Него и смерть за Него на протяжении почти 2000 лет по всему миру могли быть только к живой личности, а не к выдуманному образу. Личность Христа – абсолютное доказательство реальности Божественного в истории.

Прежде всего следует отметить полное бессилие разрешить этот вопрос только рационалистическим путем. Для рационализма христианство навсегда останется неразрешимой загадкой, конечно, при условии частного подхода к этому величайшему мировому явлению.

Среди рационалистических попыток выяснить сущность христианства следует отметить два основных направления: 1) стремление свести всю сущность христианства только к его нравственным принципам; 2) представить христианство в виде системы отвлеченных идей.

Наиболее ярким примером первого стремления является воззрение на христианство крупнейшего немецкого философа Иммануила Канта. По Канту, христианство отличается от всех прочих религий только по своему нравственному превосходству перед ними. Христос, согласно этому рассуждению, есть идеальный тип нравственного совершенства. Его заветы – полное и наилучшее выражение нравственно идеальных требований человеческой природы. Его Церковь – общество, где осуществляется нравственное добро. Все существо христианина – в его идеальной системе морали. Догматическое же учение христианства не имеет особого значения. Всеобщее объективное значение христианской религии – искупление человеческого рода для спасения человека и для его вечного блаженства – кантовской системой отрицается как трансцендентное и не существенное для человеческой жизни на земле. Подобное рассуждение глубоко ошибочно. При внимательном отношении к христианству становится совершенно ясным, что оно не есть мораль без догмы (подобно буддизму), ибо нравственное учение Христа находится не в одной только внешней, формальной связи с вероучением. Христианство не ограничивается, подобно некоторым системам нравственности, только стремлением оправдать свои нравственные требования религиозной санкцией и обосновать нравственные обязанности человека на воле Высшего Существа. Вся христианская этика основана на догматике и без нее теряет свой полный смысл.

Догматическое учение о Пресвятой и Нераздельной Троице, о воплощении Сына Божиего, об искуплении рода человеческого и спасении его имеет в христианстве не второстепенное, но основное значение. Оно не является в христианстве только для придания высшего авторитета его нравственному учению. Напротив, оно есть центр всей христианской религии и вытекающей из нее нравственности.

Христианская нравственность, лишенная ее догматического корня, несомненно, представляет собой все же такое чарующее, привлекательное и обаятельное явление, что не может сравниться ни с какой другой системой морали, превосходя их все своей полнотой, простотой и убедительностью. И это уже одно обстоятельство наводит на мысль о Божественном происхождении такого этического учения. При углубленном же проникновении в корни этой системы морали, т. е. при проникновении в догматический смысл, освещающий, подобно солнцу, всю гармонию целого и бесконечное разнообразие частей, нравственное учение христианства совершенно преображает человеческую душу и открывает ей возможность здесь, на земле, видеть начатки того блаженного вечного состояния, которое предуготовано Богом человеку в ином, лучшем, вечном мире.

Только этим вечным догматическим корнем и возможно объяснить неумирающую привлекательность христианского идеала нравственности, который прошел искус временем, приобретая с каждым успехом духовной культуры человечества новую красоту и силу, внося свое благотворное влияние во все области жизни, без всякого содействия внешнего принуждения. Только христианство способно зажечь любовь к истине ради самой истины, без чего невозможен никакой действительно духовный прогресс человека.

Несомненное нравственно-благотворное влияние нравственного христианского идеала на все человечество является одним из убедительнейших доказательств его Божественного достоинства.

От гностиков первых веков христианства до гегельянства в его современных течениях сущность христианства трактуется как отвлеченная система высшего знания, как абстрактная философия, теоретически решающая проблемы космогонии и теогонии. Но самую важную сторону в христианстве – факт воплощения Сына Божиего и искупления Им грешного человечества, т. е. то необычайное чудесное явление в истории, бесконечно выходящее из ряда обыкновенных исторических явлений, – эту самую существенную сторону христианства, без которой оно ничто, рационалистические школы от древности до наших дней относили к области мифов.

Пастор, профессор Артур Древс кончил тем, что написал книгу «Миф о Христе». Левый гегельянец Фейербах написал большое исследование «О сущности христианства». Противополагая сущность христианства сущности язычества, Фейербах пришел к выводу, что в христианстве преобладает субъективность над объективностью, сердце и фантазия – над разумом. Он видит в христианстве систему мировоззрения, для которого внешний мир со всеми законами природы не имеет никакого значения. Вследствие этого Фейербах находит в христианстве вражду к разуму, к знанию, к науке, к общественной жизни и всякому прогрессу: социальному, научному, политическому, экономическому и прочему. Ученье Фейербаха проникло в марксизм, а через него в большевистский коммунизм, став государственной религией в советской России.

Для честной критической мысли совершенно ясны грубые ошибки Фейербаха. Во-первых, христианство, как мы это указывали в начале нашего курса, никогда не было враждебно к честному разуму, честному знанию и честной науке. Но христианство, конечно, никогда и не переоценивало человеческий разум сравнительно с общим духовным развитием. Не унижая разума, оно только ставило его в гармоническое отношение с другими силами человеческого духа. Христианство не боготворит человеческого разума, а смотрит на него как на талант, данный от Бога, который должно прилагать к жизни, и поощряет знание, служащее оружием искания и служения истине, добру и красоте.

Христианство вовсе не разрывает связи человека с миром и не противоборствует прогрессу честной науки, а только указывает на бесконечное превосходство Творца пред сотворенным Им миром, на бессмертное назначение человека и на преходящее значение вещественного мира, а на временную жизнь как только приготовительную ступень к жизни вечной. Этим учением христианство только способствует духовному развитию человека и нравственному росту его в настоящей временной жизни. История показывает, как много христианство содействовало прогрессу естествознания, т. е. той науки, которая специально занималась исследованием природы.

Из всех существующих религий только одно христианство не заключает в своих основных истинах ничего враждебного истинному прогрессу. А к природе оно относится тепло и радостно, как к творению Божиему. В противоположность языческой культуре, обоготворявшей солнце, луну и звезды, христианская религия полагает их к стопам Творца. Именно христианство освободило человечество от унизительного рабства перед стихиями мира и научило человека господствовать над природой в гораздо большей степени, чем об этом мечтает рационалистическая наука (хождение по водам и воскрешение мертвых).

Идея единства и солидарности народов есть чисто христианская идея. Великое здание международного права опирается на эту христианскую идею. В социальном отношении благотворное влияние христианства неоспоримо. Оно создало христианский брак и христианскую семью. Оно чрезвычайно подняло нравственное достоинство женщины: девственницы, матери, супруги. Языческому пренебрежению к детям христианство противопоставило заветы Христа, обрекшего каждого соблазнителя и развратителя детской невинности на участь горчайшую утопления с мельничным камнем на шее.

Язычество, даже в лице самых лучших представителей, оправдывало и поддерживало рабство; христианство же, систематически разрушая по частям основания, которыми оно оправдывалось в древности, привело наконец к его уничтожению. Христианство смягчило жестокость к преступникам.

Напомним, что Сам Господь избрал на земле уничиженное звание ремесленника и тем снял клеймо презрения со всякого честного труда. «Трудиться и молиться» стало девизом христианской жизни. Все монашество проводило время в трудах и молитве.

Чтобы правильно понять и определить сущность христианства, необходимо иметь в виду, что оно всецело обязано своим происхождением Божественной Личности своего Основателя и носит живой отпечаток этой Личности во всем.

Христианская религия, подобно своему Основателю, во-первых, целостна, гармонична и всеобъемлюща. В ней нет недостатков, и она не подлежит усовершенствованию. Она идеальна. Усовершенствованию, при этом беспредельному, подлежит только христианин. Идеал его совершенства бесконечен. «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мф. 5, 48).

Только христианская религия имеет полное право называться в собственном смысле слова религией, т. е. союзом с Богом. Христианство объемлет все наше существование – духовное и телесное. Оно освящает все наши семейные, социальные и политические отношения. Оно удовлетворяет всем потребностям духовной, душевной и телесной жизни человека.

Для уяснения сущности христианства следует рассмотреть основные истины христианской религии. Христианство, прежде всего, есть не столько новая система вероучения и нравоучения, сколько новое начало жизни и деятельности человека.

Хотя в новозаветной христианской религии не все ново по сравнению с религией ветхозаветной, тем не менее даже то, что воспринято христианством из религии Израиля, светится новым светом углубленного и усовершенного смысла.

Хотя и в Ветхом, и в Новом Заветах находятся общие обоим Заветам догматические истины о единстве Божественного Существа, о свойствах Божиих, о происхождении человека, о его первоначальном состоянии, о падении и другие, тем не менее и эти истины в Новом Завете представляются яснее, чище, глубже, духовнее, свободнее от элементов антропоморфизма, который в Завете Ветхом заслоняет собой идею духовности Божественного Существа.

Слово Христово о том, что «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин. 4, 24), было бы невозможно найти в Ветхом Завете.

Некоторые откровенные истины в Ветхом Завете выражались так прикровенно, что заставляли задуматься наиболее развитых духовно ветхозаветных людей. К таким истинам следует отнести указания на тайну троичности, тайну Слова и Духа Божиего и других. Эти тайны, сокрытые для ветхозаветных пророков, были ясно открыты лишь Самим Спасителем.

Новоиудейские ученые несправедливо утверждают, что во всем Ветхом Завете нет никаких указаний на тайну троичности. Но нельзя не видеть в Ветхом Завете нераскрытых понятий об особых силах Божиих: Слове Божием и Духе Божием. Также нераскрытым в Ветхом Завете осталось явление Аврааму Бога в виде трех Ангелов.

Во всей же полноте, доступной для человеческого понимания, тайна Пресвятой Троицы открылась, конечно, только в Новом Завете. Тайна Пресвятой Троицы – сердце христианской догматики. Эта тайна имеет огромное, неисчерпаемое значение, как чисто умозрительное, так и нравственное.

Умозрительное значение христианского учения о Святой Троице состоит прежде всего в очищении, возвышении и уяснении идеи монотеизма. Христианское учение о Пресвятой Троице не есть требожие, третизм, прямо и решительно осужденный христианской Церковью. Учение о Троице есть особый вид монотеизма, но такой глубокий, возвышенный и чистый, с каким мы не встречаемся ни в какой другой монотеистической системе.

Существенное в христианском учении о троичности состоит в том, что оно, сохраняя во всей неприкосновенности ветхозаветное учение о единстве Божества, чрез раскрытие догмата о Пресвятой Троице придает учению о единстве Божием особый, новый, чрезвычайно значительный, высоконравственный характер, какого не было и не могло быть ни в какой другой системе монотеизма.

Недаром Ориген, блаженный Августин и святитель Григорий Нисский, анализируя тайну Святой Троицы, доказывали истинность и Божественность христианства.

Чистый монотеизм очень мало говорит о высоте, чистоте и нравственной ценности религии, проповедующей его. Ибо можно себе представить и религию одного кумира.

До понятия о единстве Верховного Существа доходили некоторые из мыслителей дохристианской древности, но идея о внутренней природе такого Существа, вне Его отношения к миру (т. е. жизнь Бога в Самом Себе), была непостижна. Вследствие этого монотеизм превращался или в пантеизм, признающий вечное раскрытие Божественной жизни и сущности в мире, или в сухой деизм.

Только христианство, через раскрытие догмата о Святой Троице, дало разрешение вопроса о природе единого Бога в Себе Самом. Только христианство открыло через этот догмат ту истину, что Бог, единый по Своему существу бесконечный Дух, имеет определенные образы Своего бытия, вне отношений Его к миру, в Его Триипостасном Существе, в Котором проявляется бесконечная полнота внутренней жизни, неведомая для нас.

Не объясняя самой сущности тайны троичности, этот догмат проясняет для нашего ума нечто относительно Существа Божиего, а именно – что в Существе Божием есть самостоятельная, независимая от мира жизнедеятельность и есть условия для ее проявления. Хотя понятие о триединстве Бога и чрезвычайно трудно, однако понятие о голом единстве Его – еще труднее. «Христианский Бог один, но не одинок» (Петр Хризолог «60-е Слово»).

Но кроме умозрительного значения, догмат о Пресвятой Троице имеет еще и нравственное значение [см. митр. Антоний (Храповицкий) «Нравственная идея догмата Церкви»].

Через тайну троичности христианство научило человечество не только благоговейно чтить Бога, но и любить Его. Через тайну Пресвятой Троицы раскрылась новая идея о том, что Бог есть любовь, высочайшая, идеальная любовь и неисчерпаемый источник любви. Блаженный Августин с глубоким основанием утверждал: «Тайна христианской троичности –  это тайна Божественной любви. Ты видишь Троицу, если видишь любовь».

Тайна троичности научает нас тому, что любовь Божия проявилась не только в творении и промышлении о мире, но что она является в своей совершеннейшей, безграничной полноте в самом лоне Божества, где от вечности была жизнь любви, вечное общение святой любви Отца, Сына и Святого Духа.

Таким образом, можно утверждать, что сухой монотеизм древних религий, не оплодотворенный откровенной истиной троичности, не имел и не мог иметь истинного понятия о Божественной любви.

Главное отличие строго монотеистической новоиудейской религии от религии христианской заключается в понимании последней основной Божественной сущности. Только христианство, через откровение Самого Христа, знает и понимает истину о том, что Бог есть любовь и что такое любовь.

Христос, по выражению христианского поэта А.Толстого, «все законы Моисея любви закону подчинил». Понять эту идею Бога-Любви при сухом монотеизме невозможно, ибо кого же мог Бог любить, кроме Себя? Ведь мир – временный, и когда его еще не было, – кого Бог мог любить, кроме Себя? Только тайна Святой Троичности, не посвящая нас во всю глубину необъятного для человеческого ума Существа Божиего, дает нам разуметь, что любовь Божия никогда не была бездеятельна, никогда не оставалась без проявления, никогда не была себялюбием, указывая на вечное Божественное общение Лиц Святой Троицы.

Вся глубина любви Божией к человеческому роду уяснятся нам до конца в свете тайны Пресвятой Троицы. Эта тайна является и основанием всего христианского учения об искуплении.

Высочайший образец любви в пожертвовании Бога Отца Своим единородным Сыном за спасение человеческого рода, в добровольном крестном страдании Сына Божиего для нашего искупления и в сошествии Святого Духа для нашего освящения, потрясая человеческую душу, порождает ответную благодарную, самоотверженную любовь к Богу, Которого христианин начинает понимать как любвеобильного Отца всего человечества.

Если мы так же глубоко задумаемся над христианским учением о воплощении Второго Лица Пресвятой Троицы, то увидим, что оно имеет не только глубокое умозрительное, но и всеобъемлющее нравственное значение. Оно подняло нравственное сознание человека на такую высоту, до которой невозможно было возвыситься без помощи Божией.

Эту истину некоторые из древних учителей Церкви формулировали так: «в таинстве воплощения Бог снизошел до человека для того, чтобы человека возвести до Бога».

Чудо воскресения Христова завершает все другие чудеса и составляет, по яркому выражению профессора Н.П.Рождественского, «основной камень христианской апологетики». Доказательство истины воскресения Христова чрезвычайно просто и чрезвычайно убедительно. Доказательство это сводится к тому, что без действительного факта воскресения было бы совершенно необъяснимо ни начало апостольской проповеди, ни явление в мире исторического христианства с его мучениками, апологетами, учителями Церкви и святыми подвижниками, ни существование на земле до сегодняшнего дня миллионов верующих христиан, готовых отдать жизнь свою за Христа.