История про лень и лицемерие

Для меня всегда самой большой проблемой было вовремя проснуться поутру. Ложась спать, я думал о том, что завтра я встану в шесть часов, обольюсь холодной водой, помолюсь, сделаю зарядку и в прекрасном расположении духа двинусь на работу. Но я просыпался в шесть и… опять говорил себе: “Пять минут еще можно поспать!”, - после чего спал еще час. Когда я просыпался во второй раз, время было уже бежать на работу. Я, как ошпаренный, выпрыгивал из кровати, быстро одевался и, не помолившись, не умывшись, несся на остановку.

После этого весь рабочий день я переключался с одного дела на другое, так и не доводя ни одного из них до конца.

Представьте себе человека, которого послали купить булку хлеба. Но по пути он встречает друга, который просит проводить его до стадиона, человек соглашается и идет с ним. По дороге они встречают знакомого, который зовет их в театр, человек опять соглашается. В двух шагах от театра они встречают тетушку-сектантку, которая читает выделенные зеленым маркером строки в Библии и пытается затащить на просмотр фильма «Иисус». Отказавшись от этого предложения, все знакомые расходятся по домам, и человек слишком поздно вспоминает о хлебе, за которым его послали, и решает купить хлеб завтра.

Подобное происходило и со мной. Можно это назвать «духовный склероз». Вечером, перед тем как лечь спать, я не мог ни молиться, ни даже посмотреть на икону Христа, после чего с мыслью: «ЗАВТРА начну новую жизнь», - ложился спать. И так все продолжалось изо дня в день до тех пор, пока я не возненавидел лень - это свиноподобное существо, которое заставляет меня делать то, что я не хочу.

Я решил объявить лени войну и сам для себя решил, что буду вставать, как только проснусь, обливаться, молиться, делать зарядку, даже если в это время мне будут отпиливать ногу пилой. В ту же минуту я взял лист белой бумаги, нарисовал фломастером заголовок «ЛЕНЬ» и приколол его к ковру на то место, которое вижу, как только утром открываю глаза. Я решил, что как только нарушу свое утреннее правило или хотя бы его часть, то поставлю на листе черную точку, чтобы визуально отразить процесс загрязнения души грехами.

Конечно, сразу у меня ничего не получилось, мне было лень делать зарядку. Но я понял, что двигаюсь в правильном направлении, поскольку стал хотя бы вставать вовремя. Я буквально дотаскивал себя до ванной, обливался, после чего, немного придя в себя, шел читать утреннее правило.

С чтением все тоже было непросто - я постоянно ловил себя на том, что просто ЧИТАЮ, а не молюсь, не задумываясь над смыслом, произношу одну за другой молитвы. Моя, как мне казалось, совесть в эти минуты стояла у меня за спиной с пулеметом и, слегка поглаживая курок, говорила мне убийственно спокойным голосом: «Читай, сволочь ленивая!». Когда же было совсем невыносимо, и «совесть» была готова отвернуться в сторону, я смотрел на непорочно чистый белый лист, висевший у меня над кроватью, и представлял, как ставлю на него черную точку - грех.

Молитва превратилась в безжизненную привычку.

Все это продолжалось две недели.

Но в одно прекрасное утро я открыл один глаз и… решил спать дальше. И проспал два часа. Это было ужасом и трагедией: лень оказалась сильнее меня. Я подошел к белому листу и со словами: «Господи, помилуй!», поставил на него маленькую точечку. Внезапно я ощутил чувство облегчения. Это была моя первая искренняя молитва за две недели!

Через минуту я уже давился смехом, глядя на себя со стороны. Вместо того чтобы по-настоящему молиться, я отгораживался от Бога пустым листком, где невидимыми буквами было написано: «Я сегодня встал рано, облился и прочитал утреннее правило, я - молодец!».

Белизна листа, которую я так тщательно берег, оказалась самой обыкновенной гордостью.

Рассеянность, забывчивость и лень оказались одним и тем же неприятным существом, отягощающим бессмысленностью мое существование. Маленькая черная точка на белом листе больше рассказала обо мне, чем внешнее чтение утреннего правила. Я понял, что нужно встать перед Богом предельно искренне, в том, в чем ты проснулся сегодня. И говорить слова молитвы как СВОИ слова Богу. И тогда я заметил, что очень сложно за немногое время прочитать правило. Я стал размышлять над молитвой. Я думал над ней во время холодного душа и во время физзарядки, я повторял слова ее в автобусе и на работе, и к вечеру выяснилось, что день прошел тихо и без суеты, почти все дела как-то сами собой сделались. На душе был мир и никакой спешки.

На следующий день я подошел к священнику и спросил его, как читать правило и начинать день. Он посмотрел на меня и улыбнулся: «Главное, брат, нужно поставить себя пред Богом и идти в день. Главное – поставить себя пред Богом».

Точек прибавилось, но я начинаю день с того, что, проснувшись, смотрю на них и говорю Богу, в чем, в каком состоянии я пришел к Нему. Эта исповедь наполняет смыслом слова молитвы, а молитва наполняет мой день миром, в котором нет места суете и лени.

Вовка

Иногда я вижу людей так, как видит их Бог. Я знаю, что это звучит очень гордо и самонадеянно, но это так. К примеру, мне навстречу идет девушка-эмо. Ее одежда мрачна, а на шее весит непонятный брелок в так называемом «готичском» стиле, при этом ее взгляд, ее походка, все в ней говорит «Посмотрите какая я классная и прикольная». И я, проходя мимо нее, искренне разделяю ее радость. Или, к примеру, идет другая девушка: одежда темная, лицо простое, взгляд потерян. Видно, что она чем-то озабочена: проблемы на работе или в семье. Так и хочется подойти к ней и сказать «не переживай, все будет очень хорошо». Но вот, я иду дальше по улице, и в какой-то момент мне встречается человек «убитый горем». Человек может быть одет как угодно, но, главное, в его глазах полностью отсутствует радость и надежда. Будучи не в состоянии понять, отчего человеку так плохо, я трусливо отвожу глаза в сторону. После этого мое отношение к людям меняется. Нет, я не перестаю их замечать и понимать, но мне больше не хочется разделить с ними их радость или их грусть.

Я сажусь в автобус. Людей много, а это значит, что всю длинную дорогу придется стоять с моей вывихнутой ногой. Напротив меня сидит женщина: татарочка лет пятидесяти. Видно, что она очень устала после работы. На одной ее руке часы с ярким синим, почти детским ремешком, на другой руке браслет с такими же синими камнями. Лицо ее спокойно и безмятежно, она дремлет. У входа стоит лысеющий мужчина. У него замедленная моторика. Он медленно моргает, медленно поворачивает голову, по всему видно, что он, выпив пару бутылок пива, едет уставший с работы. На заднем сидении сидит мужик, совсем без движения. Он, завалившись на бок, крепко спит, и возможно уже проехал свою остановку. Глядя на всех этих людей, я почему-то вдруг понимаю, что Господь всех их любит.

Такое бывает очень редко. Обычно же, глядя на людей, я замечаю только их недостатки. Это и не удивительно, ведь каждый видит в другом прежде всего свои недостатки. Я смотрю на людей и совершаю над людьми суд. И все они оказываются виновными. Возможно, это все потому, что я всю жизнь считал себя если не праведником, то, по крайней мере, человеком за которым стоит правда. И дело даже не в советских лозунгах типа «наше дело - правое». Например, в школе мне ставили по химии «трояки». Я понимал, что знаю химию на «отлично», и когда проходили олимпиады, наша школа занимала первое место потому, что кроме своих задач я успевал решать задачи всех одноклассников и давал всем списать. Я абсолютно не читал то, что задавали по литературе, но всегда отвечал на пять, потому что знал к каким выводам хочет нас подвести учительница. После школы я стал ярым неформалом-толкенистом-рокером и тоже считал себя правым потому, что отстаивал высокие идеалы, до которых всему миру, как мне казалось, не было ни какого дела.

Чувство того, что я прав, а остальные не правы, пребывало со мной всю юность до тех пор, пока не разбился Вовка. Это было где-то в 1998-м году. В то время мы прыгали с Пешеходного моста на канате. Кто живет в Тюмени, тот представляет, что такое Пешеходный мост, который сейчас официально назван «Мостом влюбленных», а в народе его зовут «Мостом самоубийц». Высота от моста до реки составляет примерно девять этажей. К тому моменту, когда Вовка появился в нашем кругу общения, я прыгнул с этого моста раз пятнадцать. Прыгать первые два раза было по-настоящему страшно. Ты стоишь на краю моста, под тобой темные воды реки Туры до которых лететь очень далеко. Канат, который связывает тебя и мост, не как не воспринимается, как вещь, которая удержит тебя от падения в реку и только то, что до тебя люди успешно прыгали вниз и не разбивались, вселяет надежду, что, может быть, и ты не разобьешься. Минута колебаний, ты прыгаешь, и в голове мысль «все… пришел мне кирдык». Но канат делает свое дело: несколько раз качнувшись маятником под мостом, ты, довольный и полный адреналина, поднимаешься с помощью туристического снаряжения наверх. Страшно только первые разы. Потом мы прыгали всякими невероятными способами, в том числе и зимой, когда вода под мостом скована крепким льдом. Один раз не рассчитали длину веревки, и я пролетел в метре ото льда. Я до сих пор поражаюсь, как не разбился. Вовка, глядя на мои «подвиги» и «подвиги» друзей, тоже захотел прыгнуть. Неделю он сомневался, но в конце концов мы пошли. Когда очередь прыгать дошла до него, сразу возникли проблемы. Вовка был очень больших размеров, и туристическая обвязка (страховка) никак на него не одевалась. Пришлось очень долго ее растягивать. Как только обвязка была одета, возникла следующая проблема – обвязку невозможно было соединить на груди карабином. Пробовали и так, и сяк – никак не получалось. Наконец кто-то сказал: «А давайте прицепим на два карабина». Вопреки всем нормам безопасности Вовку зацепили на два карабина, и под общие одобряющие реплики он перелез через перила моста. Немного поглядев на всех испуганными глазами, он прыгнул. Обычно, когда человек прыгал, он исчезал из поля зрения, потом секунд через десять появлялся, потом снова исчезал, снова появлялся, маятниковое движение каната замедлялось, и человек поднимался наверх. Но Вовка не появился ни через десять секунд, ни через двадцать, ни через минуту. Мы побежали с моста. Под мостом, на бетонных плитах мы увидели Вовку, который неподвижно лежал в неестественной позе, из головы текла кровь. Сначала была надежда, что он только разбил голову, но, подойдя поближе, мы поняли, что все гораздо хуже. Подошедший незнакомый мужик констатировал: «Тут скорая не поможет. В морг звоните». Как потом выяснилось, второй карабин не выдержал натяжения и треснул, а Вовка на всей скорости влетел в бетонные плиты.

В связи со всей ситуацией у меня было сначала только детское ощущение того, что ты что-то испортил, а теперь нужно отвечать. Мы постояли на берегу еще полчаса и пошли к родителям Вовки отдать его одежду, которую он снял перед прыжком. Глядя на Вовкиных родителей, наверное, впервые в жизни, я всем существом ощутил, что не прав. Не прав глобально. Не прав во всем. Но для того, чтобы я это понял, потребовалась смерть друга. Его смерть очень многих тогда вразумила: с моста на канате больше с тех пор никто не прыгал. Позже, лет через пять я пришел на исповедь и рассказал духовнику о Вовке. Он очень сожалел, что это произошло, и сказал, что очень хорошо, что я поминаю Владимира в утренних молитвах. Я спросил духовника, как жить, чтобы все время поступать правильно. Он ответил, что когда читаешь Евангелие и видишь, как поступал Христос, ты не сможешь сказать, что живешь правильно. Единственное, что ты для начала можешь сделать, это признать свою неправоту и решиться на то, что изменить свою жизнь, чтобы она не стала бессмысленно прожитой дурной чередой сменяющихся самооправданий.

Господи, дай 10 рублей

В прошлое воскресенье я поехал в храм на службу. Служба была очень длинная, спокойная. Молитв и песнопений я почти не слышал (из-за болезни уха частично потерял слух) и только по памяти вспоминал текст литургии. Думал о пользе литургии для глухонемых. Все познается в сравнении. Служба кончилась, я пошел домой и только на остановке понял, что денег на билет нет. На улице стоял 28-градусный мороз, до дома было полтора часа ходу.

Я бы конечно мог попросить кондукторшу, чтобы она позволила мне проехать зайцем, но я не хотел в очередной раз разочароваться в людях, как это было во время утренней поездки до храма. Тогда кондуктор сдала женщине 1 рубль 10-копеечными монетами, а та театрально их бросила на пол. Я подумал, что если мне попадется кондуктор, который мне откажет, то я не перенесу этого разочарования. А настроение было просто прекрасное! Поэтому я решил пойти пешком. Поначалу мне очень это дело понравилось. Зимняя свежесть, красота покрытых инеем деревьев, практически полное отсутствие людей и машин на улицах, но постепенно мороз начал давать о себе знать. Борода покрылась инеем, а усы заледенели. На улице минус 28. Я начал подумывать, что неплохо бы вот так идти по улице и найти 10 рублей, сесть на автобус и доехать до дома. И уже хотел было помолиться: «Господи, дай мне 10 рублей», но счел, что это будет как-то очень мелко для молитвы, к тому же я оказался в таком положении по собственной глупости. Я решил не докучать Богу своими мелкими просьбами и пошел дальше.

Я перешел ул. Республики, перешел железную дорогу, которая разделяет Тюмень на две части, и двигался самой короткой дорогой домой. И вот, когда я шел мимо гаражей, где люди бывают два раза в день, когда выезжают и загоняют в гараж машину, мое внимание привлек кусок бумаги, который лежал на земле. Подойдя поближе, я увидел, что это 10 рублей (!). Видимо их обронил кто-то из водителей, когда доставал ключи. Случайностью это назвать невозможно и я понял, что это ответ на мою даже не молитву, а просто желание. Меня охватила такая радость!

Это было похоже на то, как я в юности путешествуя автостопом нашел 100 рублей в 30 километрах от Екатеринбурга вблизи одного из закрытых заводов. Я тогда возвращался из далекой поездки, грязный и уставший. На улице стояла 30 градусная жара, у меня не было ни копейки денег и очень хотелось пить. В Бога я тогда не верил и к Церкви относился весьма скептически, если не сказать с насмешкой. И вот тогда я подумал, что неплохо бы сейчас поесть мороженного. Через минуты две мне захотелось в туалет, и я зашел в лес. Пройдя пять-десять метров, я увидел бетонный забор, на верху которого была колючая проволока. Я подошел к нему, опустил взгляд на землю и в двух шагах от себя увидел 100 рублей… После этого во всех населенных пунктах, где мне приходилось высаживаться я ел мороженное. Это было великое утешение после двух недель болтания по стране без денег и еды.

Сейчас я понимаю, что все события в моей жизни были не случайны. Все они были Божиим ответом на мои детские просьбы и вопросы.

Русская неделя