«Небесная страховка»

Тяжело здоровым и сильным видеть людей страдающих. Даже если ты не очень здоров, но сам на собственных ногах вполне ещё способен дойти в храм на службу, вид человека откровенно больного, вызывает в тебя сочувствие. Подумаешь про такого страдальца, эх, бедный, помоги тебе Бог. 
А если дети болеют, или люди совсем ещё молодые? Увидишь такого в храме среди молящихся, хочется тебе или нет, а на языке так и крутится: «как же так, Господи»? И что, ничего уже не сделать, и никак не помочь? 
Месяца три назад мы служили воскресную литургию, и я обратил внимание на молоденькую девушку. Лет шестнадцати наверно, хотя с возрастом мне всё сложнее угадать возраст молодых людей. В юности мог безошибочно сказать, сколько человеку лет, а сейчас уже не попадаю. Посмотришь, маленькая худенькая, а у неё уже двое своих ребятишек, а то и трое. Потому и не берусь угадывать.
А у этой личико ещё такое детское, и фигурка ещё неоформившаяся, как у вчерашнего подростка. Главное, на лице очки с толстыми линзами, а один глаз и вовсе закрыт. Такое впечатление, будто веки на закрытом глазе пришиты одно к другому. Увидел и резануло. Полуслепая, как ей дальше жить? Девочка, ей семью создавать, а ещё и профессию получать надо. И про родителей подумалось, и про дедушек с бабушками. Всех вспомнил, тут же во мгновение ока. Просто если уже побывал во всех этих ипостасях, легко представить себя на месте каждого. И на каждом месте ощущаешь боль. 
Стоит, молится, головку наклонила. Рядом пожилая женщина. Бабушка наверно. В одиночку ей до нас не дойти. Порой сетуешь, на себя самого и сетуешь. Столько лет в храме, а даров у тебя нет, и никогда не будет. Это те древние могли исцелять, даже усопших из гробов поднимали. Мы нынешние для подвигов не годимся. Потому даров у нас нет. 
Хотел спросить её имя, но после службы сразу, не подходя к кресту, девочка ушла. Потом я видел её ещё раз и ещё, но ко мне она так и не подошла. Может, стеснялась? Но всё равно, даже не зная имени, я поминал её на проскомидии как «девочку в очках». 
Вдруг вижу, на одной из служб она смотрит на меня хоть и в очках, но двумя открывшимися глазами. Как я обрадовался. У неё большие серые глазки, они смотрят на меня во время проповеди. В этих глазах интерес к тому, что говорит священник.
В тот же день после службы в трапезной мне рассказали историю этой девочки.
- Батюшка, вы наверно обратили внимание на девочку в очках? Последнее время она приходит к нам в храм на службы.
- Конечно, обратил. И видел, что сегодня она смотрит уже обоими глазками, и очень порадовался этому факту. Вы её знаете? 
- Лично нет, мне тётя Маша о ней рассказывала. Она дружит с её бабушкой. Девочка с детства носит очки. И никогда раньше этим не тяготилась, а как наступил переходный возраст, начала стеснятся. Каждому подростку хочется выглядеть получше. Даже если внешние данные у него не плохие, всё равно отыщет в себе какой-нибудь «изъян» и будет комплексовать.
Вот и эта девочка. Стала стесняться очков, мол, они её портят. Решила от них отказаться и начать пользоваться линзами. 
В какой-то фирме через интернет выписала себе подходящие линзы и заказала их по почте. Получила наложенным платежом, стала носить. Чувствует что-то не то. Оказалось вместо фирменного продукта, мошенники подсунули контрафакт. Подложные линзы были сделаны из материала, не просто хуже фирменного, а ещё и смертельно опасного для глаз.
Ребёнок терпел до последнего, а когда взрослые спохватились, было уже поздно. Вернее спохватились на самой временной границе, ещё чуть-чуть и девочка ослепнет.
Воспалились оба глаза, один вообще перестал видеть. Случись такое в большом городе, где ещё действуют медицинские учреждения, и то сразу не сориентируешься, а здесь-то у нас в деревне.
Хорошо отец сообразил, нужно минуя районную больничку напрямую мчаться в областной центр. Перед тем как отправиться забежали к бабушке Маше:
- Тётя Маша, молись, Христа ради! Наудачу едем, как и куда не знаем! Ты в храм ходишь, на тебя вся надежда.
И помчались, а тётя Маша взялась за Псалтирь. 
Приехали в область. Там местные окулисты посмотрели. Нет. Мы со своим оборудованием и уровнем подготовке вам не поможем. Единственная надежда на Москву. Поезжайте туда-то и туда-то, вот вам адрес, но на такие операции обычно делаются по квоте, а кому надо срочно, то за наличные деньги. 
Не заезжая домой сразу отправились в столицу по указанному адресу. Получить квоту на операцию можно, но это потребует времени на собирание анализов, хождение по кабинетам, а потом ещё и очередь. В области им сказали приблизительную стоимость операции, если делать её, минуя квоту. Деньги подъёмные, если начать собирать по друзьям да родственникам, собрать можно, но всё упиралось во время. Беда нагрянула слишком нежданно. 
Московские врачи приняли больную, экстренно осмотрели и заявили о срочном хирургическом вмешательстве. О деньгах вопрос никто не поднимал. Просто сказали, пока будут заниматься девочкой родителям нужно пройти в такой-то кабинет и оговорить все формальности. 
Женщина, принявшая их, поинтересовалась, могут ли родственники оплатить операцию? Те начали было просить дать им время, чтобы вернуться домой и собрать необходимую сумму. Тогда врач попросила подождать, кому-то звонила, потом выйдя из кабинета, подозвала родителей и сказала: 
- Вам повезло. Случай с вашей девочка подходит под программу помощи одного из благотворительных фондов, и всё лечение ей проведут бесплатно.
Один, наиболее пострадавший глаз, прооперировали и зашили на целый год. Второй лечили медицинскими препаратами. Девочка пришла к нам в храм как раз незадолго до того как ей сняли швы и открыли глазик.
Зрение у ребёнка восстановилось, а родители теперь считают тётю Машу святой.
История меня заинтересовала, и я решил поговорить с нашей прихожанкой. При первой же встречи спросил, что там было на самом деле, и о том как она тогда молилась?
- Батюшка, дорогой, я здесь совершенно не причём. Молилась как обычно. Думаю, не во мне причина в том, что всё обошлось благополучно. Девочку оперировали бесплатно за деньги, собранные благотворительным фондом. 
А я знаю точно, что у неё дед с бабушкой каждый четверг «в день добрых дел», что проводится на Петербургском телевидении, со своих телефонов посылают, не знаю, сколько там, по тридцать рублей или по сорок, на лечение таких вот страдающих детей.
Получается, всё это время они вроде как «страховку» за свою внучку вносили. А когда самим понадобилось, Господь собрал эти копейки и расплатился сполна за глаза их собственной внучки. 
Сегодня на день Торжества Православия девочка снова была в храме. Очки она почему-то не носит. 
Я заметил, во время моих проповедей она подходит к амвону всё ближе. И хотя ещё не решается, верю, придёт день, когда мы поговорим с ней на равных. А сегодня во время проповеди смотрел в её серые глазки, и мне казалось, что прекрасней глаз я ещё не встречал.

 «Старший брат»

Эту историю мне рассказал человек, который рос в семье один без братьев и без сестёр. В детстве он мечтал, чтобы у него был брат, желательно старший. И завидовал тем своим друзьям, у кого они были. Потому что это очень хорошо, когда у тебя есть старший брат, готовый в любую минут защитить от обидчиков.
Но поскольку у него не было старшего брата, он и сам был бы не прочь выступить в этой роли. Тогда бы он в свою очередь отгонял от младших братьев тех, кто посмел бы их поколотить. Но не случилось. Сколько он ни пытался поговорить с родителями на эту животрепещущую тему, сколько бы ни просил подарить ему братика, ничего не вышло. Дарили всё, от собаки до велосипеда, но только не того, о ком он просил. Так в одиночку и рос.
Мой товарищ, кстати, впоследствии он, как и я, стал священником, знал, что где-то под Москвой живёт Володя, его двоюродный брат, который старше его самого лет на двадцать, и надеялся, что когда-нибудь они с ним встретятся и обязательно станут друзьями.
Дальше буду рассказывать от лица моего товарища. Так мне привычнее.
«Брат родился во время войны. Представь, кругом грохотали пушки. Земля стонала от разрыва падающих бомб, а его мама вдруг так не вовремя забеременела. Она как могла, всеми силами пыталась избавиться от плода. Пила какие-то таблетки, ходила париться в баню, но тщетно.
Мой брат вцепился в эту жизнь обеими, тогда ещё совсем крошечными ручонками, и победил. Несмотря на войну, на наше отступление по всем фронтам, и даже на враждебное отношение мамы, самого близкого и самого дорого ему человека, он появился на свет и даже умудрился выжить. Ему повезло, подобно уцелевшим ветеранам, вернуться живым с той страшной войны.
Привычка бороться за жизнь, так на генном уровне у него и осталась. В школе он не блистал какими-то выдающимися способностями, зато как общественника его знали даже в райкоме комсомола. По комсомольской путёвке в обход конкурсных баллов ему удалось поступить в престижный московский вуз. Разумеется, сокурсники именно ему доверили возглавить комитет комсомола. Никто как он не умел так грамотно, и с таким прилежанием оформлять протоколы собраний, и ещё отчитываться за своевременные денежные сборы на поддержку ДОСААФ, Красного креста и общества охраны природы.
Где бы потом не трудился мой старший брат, везде он состоял в каких-нибудь бюро, комитетах и распределительных комиссиях.
Годам к тридцати, уже изрядно полысев, мой брат решил жениться. Ему повезло, он один из тех немногих, кто женился по любви. В свою Тосю, заводную жизнерадостную дюймовочку, Володя влюбился, что говорится, с первого взгляда. И эту любовь пронёс через всю свою жизнь.
Несмотря на молодость, Володя занимал уже весомые номенклатурные посты в системе советского руководства, сперва на городском, а потом и на районном уровнях. Потому женившись, он без труда получил уютную квартиру на втором этаже элитного дома, которую немедленно обставил немецкой, тогда это была гдэровская, мебелью.
Всё было хорошо в этой дружной семье, за исключением одного, у них не рождались дети. Конечно, супруги проверялись, искали причину, и нашли. Виновником оказался Володя, а вернее его мама, которая в страшные годы войны, забеременев делала всё, чтобы избавиться от ребёнка. Володя выжил, но детей он иметь не мог.
Понятно, трагедия. Потому каждый из супругов интуитивно искал выход из сложившейся ситуации. Володя, тот всю свою нереализованную любовь к не родившемуся ребёнку перенёс на Тосю, благо она всю жизнь так и проходила в дюймовочках. Маленького роста, щебечущая детским голоском, ну, чем не дитя.
Странно было видеть большого лысого Володю, сюсюкаещего с женой:
- Что будет кушать наша Тосенька? Что подать нашей малышке?
Иногда он терял реальность и когда друзья рассказывали о своих детях, начинал восторженно говорить о своей Тосе.
Саму же Тосю положение женщины - ребёнка вполне устраивало, и она позволяла мужу сюсюкаться с ней и носить на руках.
По советским меркам семья жила в достатке. В то время, когда автомобили распределялись исключительно по очереди, Володя менял свои «жигули» шестёрку каждые три года.
С его энергией он бы и пятерых ребятишек поднял, выучил бы и устроил в жизни, а так сосредоточился лишь на своей малышке жене. А та требовала развлечений. Потому вокруг Тоси с Володей постоянно бурлила жизнь, друзья появлялись и исчезали. Все вместе они устраивали застолья по самым разным поводам, а когда повод не находился, собирались просто так. Пели под гитару бардовские песни, обсуждали фильмы и прочитанные книги.
Помню, это уже после того, как разыскав моего двоюродного брата, я у него остановился и жил несколько дней. Однажды в моём присутствии друзья заговорили о рокен ролле, и вспоминали как отплясывали его в начале шестидесятых. Я сказал:
- Интересно было бы посмотреть. - На что ответ последовал мгновенно:
- Сейчас покажем!
Тогда они мне казались стариками, им уже было за сорок. Зато себя они стариками не считали, и, сбросив с ног тапочки, преподали такой мастер класс, что даже годы спустя я вспоминаю о нём с восхищением.
В силу занимаемого положения в обществе Володя постепенно отдалялся от своей семьи, матери, братьев и сестёр. Может, это происходило в том числе и из-за обиды на маму. Ведь именно в ней была причина его бездетности.
Однажды мать попросила Володю привести ей мешок картошки. Он привёз картошку со своей дачи. Та его открыла и обомлела, все клубни оказались негодными, зелёными или порубленными лопатой. Она плакала, а соседка, утешая, ей говорила:
- Не плачь, Нюра, не может такого быть, чтобы Вовка специально матери такую картошку привёз. Наверняка ж ошибся. Ты ему только об этом не говори, не расстраивай парня.
Мать не стала говорить, только с тех пор больше у сына ничего не просила. Володе и ладно, не просит мать его ни о чём, значит, ни в чём и не нуждается.
Потом наши пути разошлись, Володю перевели в Москву, а я женился и жил собственными заботами. Виделись мы с ним крайне редко. Единственная моя просьба, с которой я к нему однажды обратился, так это показать, где находятся могилки наших с ним дедушки и бабушки. Он обещал, но так ни разу и не свозил.
Видимо, и меня, как потенциального нахлебника, брат предпочитал держать на расстоянии. Знаю только, что перед тем как уехать в Москву, они с Тосей объездив множество детских домов, выбрали и удочерили очаровательную девочку. Однажды я её видел. На самом деле, замечательный ребёнок. Помню, как радовался Володя, а я радовался вместе с ним.
Время шло, Советский Союз приказал долго жить. Володя занялся каким-то небольшим бизнесом, а я принял сан и стал священником. Брат несколько раз, не специально, а будучи рядом по каким-то своим делам, заезжал к нам в церковь. Ходил по храму, рассматривал иконы и однажды сказал мне:
- Брат, я горжусь тобой. Жалко, что между нами не получилось дружбы.
- Ещё не всё потеряно, брат. Заезжай чаще, теперь нам есть о чём с тобой поговорить, - и я кивнул ему в сторону распятия.
- Ты думаешь, после всего что было, я смогу придти к вере?
- Почему бы и нет? К Богу идти никогда не бывает поздно.
Он согласился, но больше так и не заехал. Время от времени я что-нибудь узнавал о Володе и всякий раз просил передавать ему поклон.
Девочка, которую они с Тосей удочерили, выросла, выучилась и уехала жить в Америку. Там она вышла замуж и родила мальчика. Я видел его на фотографии, очаровательный ребёнок. Родители назвали его Максимом, или на западный манер – Максом. А Володя с Тосей снова стали жить вдвоём.
Вдруг, представляешь, узнаю, Тося бросила моего брата и ушла к другому. Людям по семьдесят лет, а они творят неведомо что. При всём при том, официально не разводятся и продолжают жить в одной квартире.
Мне об этом наш общий знакомый рассказывал. Он его в прошлом году видел. Нормальный, говорит, жизнерадостный человек. Как всегда полон сил, собирался лететь в Америку навестить дочь с внуком. И вот встречаю его буквально на днях. Встретил и не узнал.
- Старый дед, с лысиной, поросшей бородавками. Меня увидел, пойдём, говорит, выпьем. Представляешь, чтобы Володя пил, никогда такого не было.
Слушай, ты бы поговорил с ним, как брат, что ли.
Он достал телефон и продиктовал мне Володин номер. Я позвонил:
- Брат, узнал? Когда-то ты обещал показать мне могилки наших с тобой дедушки и бабушки. И до сих пор не исполнил обещания.
Мы договорились, что я подъеду и в назначенное время встречу его на железнодорожной платформе. Он приехал. Я увидел его, идущим с собачкой на поводке. Хотя он здорово сдал, в нём всё ещё угадывался прежний Володя. Тот, которого я знал раньше.
- Вот, знакомься, - он берёт собачку на руки, - это Баксик! – И целует пёсика в нос, - Я его так назвал в честь нашей с Тосей поездки к Максику в Америку. Да, Баксик, про тебя говорят.
Брат, он у меня такой умный, словно не собака, а прямо таки человек.
На кладбище мы с Баксиком и братом Володей долго кружили по одним и тем же местам.
- Нет, ты посмотри, как всё вокруг изменилось! Должно быть дерево, такое большое разлапистое. А уже от него вот так, если смотреть на угол, то и к нашим могилкам можно выйти.
Но деревьев на кладбище больших и разлапистых было очень много. В конце концов, мы устали и отказались от мысли найти могилы родных. Во время поисков Володя периодически доставал из внутреннего кармана фляжку и делал продолжительный глоток. Мне не предлагал, я за рулём.
Уставшие и разочарованные мы вернулись на платформу. Изрядно захмелевший Володя поднимается по ступенькам вверх. За ним на верёвочке бежит собачка, друг Баксик.
- Нет, брат, всё нормально. У меня всё нормально. У меня есть внук, Баксик, он живёт в Америке. Зачем в Америке? Не понимаю. Знаешь, какой он у меня, во, какой! – И начинает копаться у себя в телефоне, - Погоди, сейчас покажу. - Показывает. – И есть собака, Максик, он знаешь какой! Он во, какой! – И дёргает верёвочку. Собачка скулит.
Раздаётся шум от приближающейся электрички. Брат всё что-то говорит и говорит. До меня доносится:
- Всё нормально, брат. Ты только не суди её, брат. Не надо судить. Баксик, тьфу ты, Максик, за мной!
Открываются двери вагона. Я помогаю Володе зайти в тамбур, он уходит не оглядываясь. Собачка бежит за ним.

«Венчик»

Прежде чем приехать к нам в храм, она позвонила мне и попросила разрешения. А ещё до звонка меня отыскал её родственник и сказал, что его сестра хочет со мной поговорить. Мол, у неё очень большая проблема, она в отчаянии и не знает что делать, а тревожить незнакомого человека, тем более, священника ей неудобно.
Я ответил что, пускай приезжает и не о чём не беспокоится, я постараюсь сделать всё, что в моих силах. Только после этого она решилась позвонить.
- Батюшка, - голос ровный и без эмоций. Такое впечатление, что со мной разговаривает робот с женским голосом. – Венчик, мы похоронили его без венчика. Я пришла в церковь и прошу, дайте мне венчик, а мне не дают. Как же он там будет без венчика? Можно я к вам приеду? Вы дадите мне венчик?
- Приезжайте, я дам вам венчик.
Зима. Суббота вечером после всенощного бдения. Я отпускаю последних исповедников и в храме остаёмся только я и она. Подходит.
- Батюшка, это я вам звонила.
Среднего для женщины роста, волосы собраны сзади в хвостик и перехвачены резинкой. Сосредоточена. На ней тёмная зимняя куртка. Чёрный свитер, чёрного цвета джинсы и такого же цвета сапоги. Но чёрная одежда не всегда признак скорби. Сразу видно, если человек носит траур. Скорее это её обычная одежда.
- Батюшка, это я вам звонила. У меня умер муж. На прошлой неделе схоронили. А венчик не положили. Теперь вот, переживаю.
- Почему же не положили? Если отпевали, значит, должны были положить.
Слушая меня она смотрела немного в сторону, а разговаривая старалась не встречаться со мною взглядом.
- Его не отпевали, он самоубийца.
- Ах, вот как…
- Да. Разбил телевизор, видеомагнитофон и ушел. Утром его нашли в гараже уже холодным.
- Пьяный был?
- Наверно. А может, и нет. Последнее время он вообще ходил сам не свой. Я же его давно знаю. Мы с ним ещё со школы дружили. Он красивый был, высокий такой. Мой Ванечка.
Мне все девчонки завидовали. Говорили: «нет, ты ему не пара, он парень видный, а ты обыкновенная». Всегда боялась, что отобьют. А он верный, одну меня любил.
Я его из армии ждала. Школу закончили его и призвали. Потом война в Чечне. Как я переживала. В церковь бегала свечки ставить. Подойду к иконе и прошу: «пожалуйста, сохрани моего Ванечку. Пусть вернётся, каким угодно, пускай даже без руки или ноги, но только чтобы вернулся».
Он вернулся. Руки ноги целы, а внутри словно что-то убили. Первое время ходил и всё молчал. Раньше-то он любил посмеяться, пошутить, а тут молчит и молчит. Ещё и выпивать начал. Мне не нравилось, что он пил, и родителям его тоже не нравилось. Мать мне его и говорит, хватит мужику дурью маяться. Бери его, девка, в оборот да тащи в загс.
Сыграли свадьбу. Он на работу вышёл, а я сразу понесла и в ожидании родов сидела дома. Родилась девочка. Я даже не думала, что мой Ванечка будет таким отцом. Он ещё до того как дитя родилось вокруг меня как вокруг ёлки ходил да пылинки сдувал. Ничего делать не позволял, а как малышка появилась, всё, она только его руки и знала.
А выпивать всё равно выпивал, не так как сразу после армии, но прикладывался, иногда изрядно. Начну ему выговаривать, а он:
- Мне так легче. Трезвым закрою глаза, и снова война, как будто наяву.
Жалела я его, а чтобы он на сторону пить не ходил, составляла мужу компанию. Сперва редко, потом всё чаще.
Втянулись и стали выпивать вместе. Отсюда и ссоры и всё такое прочее. Дело дошло, чуть не до развода. Однажды Ванечка посадил меня за стол, сел напротив и говорит:
- Так дальше жить нельзя. Если мы будем с тобой на пару пить, то семья наша развалится. А я вас с дочкой люблю, и терять не хочу. Короче, пить у нас в семье будет кто-то один. И это буду я, и то саму малость, а тебе всё, с этого дня, ни грамма.
С этого дня мы снова стали жить по-человечески. И родилась у нас вторая девочка. Семья увеличивается, нужно расширяться. Взяли ипотеку купили квартиру. Тут и мужу предложили место с хорошей зарплатой, только от дома далековато. Он согласился и уезжал от нас на целую неделю, а то и на две. Приедет пару дней дома побудет и опять на работу.
Год так отработал, второй, третий, а потом затосковал. Не могу, говорит, так больше. Не могу без тебя и без наших девчонок. Мне кажется, что у меня душа от тоски уже чёрная, как бы беды я какой не натворил.
Что делать? Тогда, - говорю ему, - возвращайся домой. Будем как все, маленькую в садик отдадим, я на работу выйду, благо прежнее место за мной ещё сохраняется. Все так живут, и мы с тобой жить будем.
Он вернулся, стал работу искать, а оказывается, что нигде не нужен. В одно место сунулся, в другое. Не нужен. У мужика руки золотые, начал калымить. Месяц поработал, зима, калымы кончились и он сел. Сперва сел, потом лёг.
Я ему:
- Вставай, Ванечка, работу искать надо. За квартиру платить надо. А он словно не слышит, лежит всё время и в одну точку смотрит.
В тот день я ему снова всё, Ванечка, Ванечка, долги платить надо.
Он встал, молча подошёл к телевизору. Закричал страшно и как даст по нему кулаком, потом по видику. Всё разбил и ушёл. Получилось, что ушёл навсегда.
Я виновата, батюшка. Мне бы его пожалеть. Лишний раз обнять, а я всё «вставай да вставай. Долги да долги».
Как Ванечку схоронили, я во сне его видела. Будто пришёл он, хороший мой. Сели мы с ним за стол, как обычно, смотрим друг на дружку и молчим. Я ему, Ванечка, родной, что же ты наделал?! Как нам жить-то теперь без тебя?
А он обхватил голову руками, да как заплачет.
Батюшка, мне венчик у нас в церкви не дали. Я просила, а мне не дали. Ванечку без венчика схоронили. Может, вы дадите, а? Я его в могилку прикопаю, чтобы он там не плакал.
Из церкви она ушла раньше меня. Пока я переодевался и сдавал храм на охрану, она успела вызвать такси. Подъехала машина и осветила её фарами. Точно сейчас вижу её стоящей на холодном ветру и прижимающей к груди, как самую большую драгоценность, маленький полиэтиленовый пакетик со свёрнутым в трубочку венчиком.
Думаю, такси от нас ей обойдётся рублей в триста, не меньше. А какие у неё сейчас после похорон деньги. Надо заплатить таксисту, и прибавил шагу.
Она не видела как я подходил, запрыгнула в автомобиль и хлопнула дверью. Такси отъехало, не дождавшись.
Я остановился и долго ещё провожал взглядом уплывающие в ночь огоньки.

Блог о.Александра