Шесть лет назад решили мы у себя в посёлке построить часовню. Наш деревенский храм, чудом уцелевший во времена гонений, стоит в деревне в полутора километрах от самого посёлка. В осеннюю распутицу или зимой в гололёд добраться до него весьма проблематично. Больные и старики до нас обычно не доходят. И получается, храм есть, а для многих его как бы и не существует.
Я давно думал о часовне. Ещё до того как стал священником. Предлагал моему предшественнику, тогдашнему настоятелю отцу Кириллу:
- Давай построим.
- Ещё одна стройка? Ты на храм посмотри. Того и гляди рухнет. Не до часовни.
Пройдёт ещё немного времени, я неожиданно для себя, стану священником, а ещё через год меня назначат служить в нашем огромном, стоящем на отшибе, деревенском храме. Десять лет мы только тем и занимались, что спасали от грозящего обрушения сперва главный купол, затем колокольню. И только потом я вернулся к своей мечте о часовне.
Пришёл на приём к главе поселковой администрации и предложил.
- Давай строить в посёлке часовню.
- Зачем? Тебе твоего храма мало?
- Выходит, что мало.
Мы давно знали друг друга, и встречаясь, могли говорить с ним откровенно.
- А на что будешь строиться? У тебя деньги есть?
- Разумеется, нет. Только деньги не главное. Если такой храм, где-то там, в деревне восстановили, то часовню в городе уж как-нибудь осилим.
- Так это тебе место надо выделять.
- По идее да, надо.
- Всем чего-нибудь да надо. Тут ко мне бабушка одна приходила, - глава встал и плотнее прикрыл двери в кабинет. – Приходит и просит у меня квартиру. А я, говорит, тебе за это кое-что дам.
Меня заинтриговало, что бабушка может предложить за квартиру. Так вот, - мэр переходит на шёпот, - роется она у себя в сумке и подаёт мне баночку, самую обыкновенную жестяную из-под конфеток монпансье. Открывает, а она… пустая! Ты понимаешь?! Я ей должен предоставить квартиру, а она мне за это - пустую баночку. Понял? Пустую!
Был у меня сейчас один человек. Хочет выстроить у нас торговый центр. И тоже землёй интересуется. А теперь сам посуди. Через год этот предприниматель мне в казну налоги понесёт, а ты чего понесёшь? Мне от твоей часовни какая польза?
- Какая, говоришь, польза? А ты сам посуди, десять лет назад я венчал твоих детей. А внуков всё нет. Вот и думай, почему их нет.
- Хочешь сказать, что в обмен за часовню я получу внука? Ты это гарантируешь?
- Нет, конечно. Кто я такой, чтобы обещать тебе внуков? Детей вымаливают. Они нам как награда.
Ты с другой стороны посмотри. Скоро выборы. Победишь ты на них или нет, никто не знает. Возможно, проиграешь. И тогда о тебе забудут. Как со временем забудут и того, кто придёт тебе на смену. Подумай, есть шанс оставить после себя добрую память.
На следующий день глава позвонил, и мы снова встретились.
- Могу предложить место под часовню. Есть у меня в загашнике одно такое местечко. Никому не отдавал, берёг, словно понимал, что храню для чего-то очень важного. А тебе отдам, строй свою часовню. И ещё, я сделаю всё от меня зависящее, чтобы она появилась.
После нашего разговора мэр обратился к жителям и предложил устроить общественные слушания на вопрос - нужна посёлку часовня, или нет? Как водится, мнения разделились. Молодые и сильные недоумевали, зачем нам в посёлке часовня, если рядом, всего в полутора километрах восстановлен такой замечательный храм?
В те дни как-то мой приятель таксист вёз меня на вокзал и тоже всё интересовался, зачем нам ещё один храм? Неужто мало того, что в деревне?
Мы почти одного возраста с этим таксистом. Я ему ответил:
- Ты так говоришь, потому что сам ещё в силах и при желании в любую погоду можешь без труда преодолеть эти полтора километра. Но так будет не всегда. Попробуй сейчас поставить себя на место старого человека, и ты поймёшь, почему большинство из них поддерживает мера.
Спустя шесть лет, этой осенью, когда стройка уже закончилась, мы с ним встретились. Я стоял возле часовни, мой товарищ таксист, увидев меня, подошёл и стал рядом. За эти годы он, как и я, здорово поседел, хотя выглядит ещё вполне молодцевато. Впервые я увидел чтобы он перекрестился. И перекрестившись, задумчиво произнёс:
- Чёрт его знает, может, ты и прав.

Больные и старики тогда, напротив, обрадовались и потом всё подходили ко мне и спрашивали, когда вы начнёте строить? Очень хочется дожить и увидеть собственными глазами.
Заручившись народной поддержкой, мы с главой отправились за благословением к епископу. Тот принял нас, выслушал и тут же подписал прошение.
- Раз часовня будет стоять рядом с больницей, давайте посвятим её великому врачу и святителю Луке Крымскому.
Прежде чем отпустить нас владыка обратился к моему спутнику:
- Вижу, вы хотите меня о чём-то спросить? Какая-то проблема?
- Да, владыка. Проблема у меня, очень большая проблема. Молодые живут уже одиннадцатый год, а внуков всё нет. Сердечко пошаливает, боюсь не дождаться.
Владыка на минуту вышел из кабинета и вернулся с небольшой иконой в руках.
- Это образ Божией Матери «Троеручицы». Положитесь на Бога. Потрудитесь вместе с батюшкой, и я верю, у вас обязательно появятся внуки.
Когда мы возвращались к себе, глава сидел рядом со мной. Я видел как он периодически достаёт из портфеля икону и внимательно её рассматривает.
- Не жалеешь что согласился? Место дефицитное, почитай в центре, а взамен тебе вот, иконочка софринского производства. Простенькая, ей цена-то всего. Баночка из-под монпансье и та больших денег стоит.
- Издеваешься? Думаешь, чиновник не человек?
- Я не об этом. Гарантий, что у тебя родятся внуки, никаких. Даже если об этом тебе скажет сам епископ. Жизнь – прерогатива Бога, а не человека. Мы же можем Его только просить. Вспомни, владыка сказал, если будешь помогать и молиться.
- Значит, будем просить, и будем помогать, - решительно ответил глава, и спрятал икону обратно в портфель.
Выделение земли под строительство в центре населённого пункта и все сопутствующие согласования, было для нас делом самым трудным. Мэр оказался человеком слова и сделал всё, от него зависящее.
Через девять месяцев на святителя Николая у него родился внук. Никто не связал рождение ребёнка с началом строительства. Родился и, слава Богу. Только мы с главой знали, как это дитя появилось на свет.

Я уже говорил, строительство всегда упирается в деньги. Любой, кто строил дом или гараж, это знает и может подтвердить. Делая по уму, ты сперва ищешь деньги, а потом затеваешь стройку. С храмами всё наоборот. Не скажу, чтобы кто-то нам особо помогал, только стройка всё это время практически не стояла.
Иду по дороге, возле меня останавливается большой чёрный автомобиль. Знакомый предприниматель машет рукой:
- Садись в машину. Хочу тебе кое-что сказать. Я на детский садик денег два с половиной миллиона выделил. Крышу будем ремонтировать. В этот садик сотрудники моей фирмы детей водят. Они о наших детях заботятся, а мы им за это крышу починим, правильно?
- Правильно, - и молчу. Понимаю, что сейчас обязательно зайдёт разговор о часовне, но я специально не поднимаю эту тему. Тогда мой собеседник сам начинает:
- А тебе на часовню я ни копейки не дам. Зачем она нам нужна эта часовня? Вот ты можешь мне это объяснить?
- Мы в ней усопших отпевать будем, в том числе и твоих сотрудников. А то всё «заочно» да «заочно».
Знакомый, изменившись в лице, немедленно постучал по деревяшке на приборной доске и трижды плюнул через левое плечо:
- Я с тобой серьёзно, а ты! – Возмущается предприниматель и выпроваживает меня из автомобиля.
Потом всё равно приехал и предложил помочь.

Ещё только возводились стены будущей часовни, а молитвенники уже появились. Началось всё с бабушки Раи, страдая зубными болями, та частенько наведывалась к стоматологу. Однажды, направляясь к врачу и проходя мимо стройки, она, перекрестившись, с чувством воскликнула:
- Святитель Лука, врач безмездный, зуб болит, мочи нет! Ты бы помог, а?
Подхожу, - продолжает старушка, - к кабинету, а зуб-то у меня и не болит. Я разворачиваюсь и бегом. Теперь на стройке зубы лечу, помогает.
А как-то года два назад ко мне после службы обратилась женщина, на вид лет около сорока.
- Батюшка, имею желание сделать для вашего храма что-нибудь полезное.
- Полезное?
- Да. Может, вы иконы какие-нибудь хотите для иконостаса написать, или вам нужно что-то отремонтировать?
- Спасибо, только нам ничего такого не нужно. Есть множество храмов, где ваша помощь придётся очень кстати. Может, вам поискать кого-то ещё?
- Ещё? Нет. Мне было велено приехать сюда к вам и предложить помочь.
- Велено?! Интересно, кто же это вам велел?
- Батюшка, двадцать лет назад мы с моим мужем, будучи ещё студентами, совершили ужасный поступок. Узнав, что я беременна, решили - нам ещё рано иметь ребёнка и сделали аборт. И всё, после этого Господь закрыл моё чрево.
Вот уже двадцать лет мы живём в надежде забеременеть. Что мы только не делали, всё тщетно. За эти годы мы оба пришли в церковь и много раз покаялись в содеянном. Побывали у всех известных старцев, просили молитв. Нас обнадёживают, время идёт, а детей нет.
Батюшка, к кому мы только не обращались. Нас знают лучшие столичные доктора, и не только московские. Проверялись. Те в один голос заявляют, со здоровьем у вас всё в порядке, а дитя нет и нет.
Муж летал на Афон за чудесными виноградинками. Это я его отправила. – Она смеётся, - Внезапно, не заходя домой, при галстуке в белых брюках с рабочим портфелем в руке. И снова ничего. Я тоже жила подолгу в монастыре, молилась, работала.
Одно время от отчаяния даже хотела уйти в монастырь. Развелась с мужем. Решила, что не имею права заедать ему век. Пускай найдёт себе другую женщину и та родит ему ребёнка. Зачем страдать сразу двоим, если хоть один может реализовать свою мечту.
Разошлись и продолжали страдать поодиночке. Через четыре года снова поженились. Оказалось, что друг без друга у нас не получается. Наверно это любовь. Только несчастная любовь.
Наконец предложили сделать эко, как последний и единственный шанс. Решили лететь и делать операцию в Израиль. Только я постоянно сомневаюсь, соглашаться на эко или нет. Прежде чем заказывать билеты и лететь в израильскую клинику решила сходить в храм помолиться. Встала перед чудотворной иконой Пресвятой Богородицы и слышу, как не знаю, но слышу, что мне нужно приехать сюда к вам и предложить собранные деньги на нужды храма.
- А почему к нам?! Чем мы лучше других?
- Нет, всё правильно именно к вам. А храм ваш я знаю, у нас здесь недалеко дача.
- Теперь понятно. Только если помогать, то не храму, а часовне.
Я рассказал ей о нашей стройке. Женщина обрадовалась, сегодня имя святителя Луки на слуху. Мы договорились, что они с мужем установят козырёк над входом в часовню и оформят лестницу металлическими перилами. Наталья, так звали мою собеседницу, радуется:
- Отлично! Крыльцо за нами.
- Можно будет подумать о каком-нибудь бюджетном варианте.
- Бюджетном? Нет, батюшка. Делать будем красивое кованое крыльцо. Мы так хотим.
Я не стал с ней спорить. Мы обсудили возможные варианты, и женщина уехала к себе в Москву.
Два года продолжалась наша эпопея с крыльцом. То кузнец уволился, нашли другого, но другой сломал ногу. Кузнец поправился, но не подберут подходящего металла. Наконец, что-то выковали и установили. Заказчица приехала, посмотрела и велела убрать эту, как она выражалась, «халтуру».
- Батюшка, делать, так делать!
Но, если над металлическим крыльцом можно было трудиться и пять лет, и десять, то у самой нашей благодетельницы время уходило безвозвратно. Сколько раз приезжала она к нам на службы, потом в разговорах признавалась, что вот уже знакомые врачи ставят большой жирный крест на её материнстве.
- Ругают меня: «Дура ты, мать, не поехала в Израиль! А ведь был у тебя шанс. Был!»
Помню, захожу в пустой храм и вижу Наталью, одиноко сидящую возле окошка на лавочке. Последнее время она перестала следить за собой. Могла заявится в каком-нибудь старушечьем плаще или ботинках «прощай молодость». Раньше этого за ней не замечалось.
Я подошёл и сел рядом.
- Знаешь, я потерялась. Зачем живу, чем занимаюсь? Мне неинтересны дела нашей фирмы. Благо, муж не пристаёт с утешениями. Завтра поеду на работу так только ради того, чтобы выдать людям зарплату.
Я не жалею, что пожертвовала деньги на часовню. Я люблю Христа и ни о чём не жалею. Только теперь совсем не понимаю, зачем мне жить дальше?
У меня сестра забеременела. Четвёртым уже. Пошла и сделала аборт. Потом к духовнику на исповедь. А тот ей:
- Что же ты наделала! Эх, родила бы дитя да сестре отдала. Мается-то как она у тебя, сердешная.
Может, действительно, могла бы и отдать, а? Всё-таки родная кровь. Я бы его вырастила. Ой, что я такое говорю! Это всё от отчаяния, батюшка, не слушай меня. Поеду я.
Что я мог ей сказать? Что все эти годы наша община молилась о её разрешении от неплодства? Так от этого ей ни тепло и не холодно. Ну и что, что молились, ребёночка – то нет.
Через несколько дней фирма по производству металлоизделий довезла нам последние недостающие детали. Обрадовавшись, я собрался звонить Наталье и вдруг получаю от неё встречный звонок.
- Наташа, только что собирался тебе звонить и доложиться, всё! Нам привезли последние пролёты.
Она молчит и вдруг:
- Батюшка, я беременна.
- Да ладно. Не может такого быть.
- Тест показал.
- Ничего он тебе не показывал. Это ошибка, недоразумение. Завтра перепроверишь. -
Говорю, а сам чувствую, как моя грудь наполняется ликованием.
Целых девять месяцев мы снова молились, чтобы немолодая уже женщина смогла выносить плод, переживали за всякие неизбежные в таком деле осложнения и кровотечения.
Вскоре врачи заявили, что если будущая мама носит в себе девочку, то шансов родить здорового ребёнка у неё не много. Вот если бы это был мальчик…
- Не волнуйся, - успокаивал я мамочку, - у нас обязательно родится мальчик. Иначе Господь не дал бы тебе зачать.
Кстати, все врачи, бывшие в курсе Наташиных проблем, разводили руками и не понимали, как вообще могло случиться то, что случилось. Так не бывает, доказывали они Наталье. А та, вернувшись к активной деятельности, до последнего дня водила машину, сама ездила оформлять договора и решала финансовые вопросы.
После родов мы с Наташей больше не виделись. Правда, иногда она звонит и рассказывает о малыше.
- Я теперь просыпаюсь и вижу рядом с собой моего сына. И губы непроизвольно сами собой начинают складываться в улыбку. Представляешь, раньше мне чтобы улыбнуться нужно было с утра выпить десяток чашек кофе. А сейчас улыбаюсь просто потому, что я счастлива.
Выслушав Наташины слова про улыбку, подумал, если кто-нибудь ещё спросит меня зачем мы построили эту часовню? Я отвечу:
Зачем? Что бы кто-то, наконец, улыбнулся от счастья.
В этом году мы пригласим владыку и будем освящать часовню. Потом в годовщину кончины бывшего мэра соберём людей, и торжественно откроем памятную табличку с его именем. Она будет висеть на стене и любой проходящий мимо часовни, в том числе и его внук, смогут подойти и прочитать это имя. Спросите меня зачем? Чтобы помнили.

Блог о.Александра