История эта началась лет десть назад. Прихожу я как-то вечером домой с работы и вижу следующую картину: детки мои – сынок и дочка – на полу сидят и бормочут что-то такое ласково-умилительное. Последний раз такую картину я наблюдала много лет назад, когда они маленькими были. Поэтому их ползанье по ковру мне как-то решительно не понравилось. Я, не раздеваясь, захожу в комнату и вижу, что между ними, оказывается, бегает на тонких длинных ножках странное создание. Бегает, спотыкается, но резвится вовсю. Щенок!

Сажусь на пол рядом с детьми, и вот мы уже втроем ползаем вместе со щенком по полу и умильно лепечем: «Ах ты милый-то какой!» Щенок, не раздумывая долго, ковыляет ко мне и пытается изо всех своих щенячьих сил укусить за руку. С зубами у него пока еще проблемы, и укусить не получается, он злится и таскает меня за рукав. Но злится не по-настоящему: видно, что играет. 

Я прихожу в себя и грозно спрашиваю:

– Это что еще такое?

– Мамочка, это же просто чудо! И не что такое, а кто такой! Это наш пес Тигр! Посмотри, какая у него шерстка! Тигриного окраса!

– А почему он такой странный? Хвоста почти нет, зато уши – огромные! И ноги какие-то слишком длинные и тонкие… Что это за порода? И где вы его взяли?

Сын важно отвечает:

– Я его купил тебе, мам, в подарок.

– И за сколько же ты купил мне этот подарок?

– Ну, если честно, мне его продали за 10 рублей вместе с поводком и ошейником. Хозяева, представляешь, так обрадовались, когда я решил его купить!

– Представляю…

Щенок между тем рычит тоненько и рукав мой продолжает трепать изо всех сил.

– Ну и что я буду делать с этим подарком?

– Мам, я же уезжаю учиться в университет, через год и сестра уедет. А Тигр с тобой останется. Будет защищать тебя. И утешать, когда нас рядом нет. Тебе скучно не будет!

Сын оказался прав: скучно мне с Тигром точно не было. Вырос он стремительно. Превратился в огромного пса с длинными и сильными лапами, тигриной окраской и огромными ушами. Выглядел очень экзотично и казался породистым. Каждый второй прохожий зачарованно смотрел нам вслед и спрашивал о породе Тигра. Но вот какая у него порода – было совершенно непонятно. Устав от вопросов, я сначала в шутку, а потом машинально отвечала:

– Это… Это тигриный бульдог!

– Что вы говорите?! Редкая порода! Мы тоже такого хотим!

Один раз прохожий спросил:

– А это у вас случайно не собака динго?

С тех пор на вопросы я отвечала:

– Это динго. Да-да, из лесов Бразилии, где много диких обезьян!

Мой ответ выслушивали недоверчиво, улыбались и шли дальше, оглядываясь нам вслед. Так продолжалось какое-то время, пока мой духовный отец не сказал мне при встрече:

– Ты что такое про своего пса сочиняешь? Нехорошо людей обманывать!

Как он узнал? Непонятно… Мои слова о песике мне и обманом не казались, так – шутка. Всё же теперь на вопросы о породе я отвечала: «Не знаю». Или грустно: «Беспородные мы».

Беспородный Тиграша отличался живостью характера, порывистостью и задором. Когда мы выходили на прогулку, Тигр увлеченно осматривался по сторонам. Вокруг было так много интересного! И Тиграша бросался вперед за котом, отвлекался, заметив ворону, сворачивал в сторону при виде другой собачки. При этом дергал поводок с такой силой, что я летела за ним, как тряпичная кукла.

Увидев нас гуляющих, подруга задумчиво сказала:

– Что-то я не понимаю, кто из вас кого выгуливает? Нет, всё ясно: твой пес выгуливает тебя! Только ты ему скажи, чтобы помедленнее тебя выгуливал, а то у тебя ноги за туловищем не успевают!

Да, прогулка с Тиграшей стала для меня чем-то вроде прыжка с парашютом. Такой же экстрим. Как-то раз, дернув поводок особенно сильно, пес сломал мне мизинец. Когда я заплакала от боли, мгновенно остановился, посидел рядом, лизнул палец и всем своим видом выразил сочувствие. Сочувствие продолжалось до первой увиденной кошки – и мои кенгуриные прыжки с поводком в руке возобновились. Уже со сломанным мизинцем.

В центре нашего города есть большой пруд. Зимой по нему катаются на лыжах, на снегоходах. Через пруд по протоптанной дороге люди спешат на работу, сокращая путь. Подруга, хорошо зная о том, как именно мы с Тиграшей гуляем, предложила:

– Оль, да тебе на работу надо на санках ездить! Представь себе: запрягаешь ты своего пса, как ездовую собаку, и мчит он тебя полным ходом до работы. А ты едешь, природой зимней любуешься и песни поешь. Как каюр-оленевод. Представила?

Я представила. Белоснежный пруд, зимние деревья в инее по берегам, я – в санках, летим мы с Тиграшей по льду…

В ближайший выходной мы с подругой вспомнили детство, достали с антресолей санки и пошли с Тиграшей на пруд. Тигр от радости дергал поводок в разные стороны, мы держали поводок вдвоем, предвкушая катание в санях. Запряженный в них, Тиграша смотрелся солидно: ну чем не ездовая собака?! Дальнейшее в памяти сохранилось отрывками: я сажусь в санки, они летят, вокруг меня снежные вихри, затем темнота. Подруга, откапывая меня из сугроба, от смеха делала это медленно.

– Ой, Оль, ха-ха-ха, вот это зрелище, ха-ха-ха, да тебе с ним в цирке выступать надо! Вот это будет номер!

– Ага. В цирке. Клоуном, – пробормотала я, откашливаясь от снега. Тигр носился рядом в восторге. Ему понравилась новая игра.

Да, сын как в воду глядел: скучно с Тиграшей мне не было. Еще в дотиграшин период я смеялась над рассказами коллеги по работе про свою собаку. У ее собачки мама была боксером, а папа дворняжкой. «Дворовый роман», – комментировала коллега. Она рассказывала, что песик терпеть не мог оставаться один дома. И когда его всё-таки оставляли одного, он, скучая, отрывался по полной программе. В программу входило: обгрызание обуви (любой), проводов, книг. Высший пилотаж: самостоятельное открывание холодильника и поедание того, что можно было съесть. То, что съесть было нельзя или невкусно, относилось в гостиную и старательно заворачивалось в ковер.

Мы хохотали до слез, слушая рассказы об этом песике-затейнике. И мне казалось, что коллега преувеличивает способности своей собаки. Ради красного словца, так сказать. Теперь я поняла, что это было не преувеличение.

Фантазия Тиграши была такой же богатой. Он начал с дивана и кресел. Дважды мне пришлось менять поролон в мягкой мебели. Наконец я додумалась. Ход конем: уходя из дому, я ставила на диван журнальный столик ножками кверху.

Среди проказ Тиграши значились также: оторванный провод у утюга, рассыпанный по паласу мешок картошки, съеденный праздничный торт, ну, и прочие мелочи, типа сумок и сапог.

Дочка окончила школу и тоже уехала учиться. Скучно мне не было. Я возвращалась с работы не в одинокую, опустевшую после отъезда детей квартиру – я возвращалась туда, где меня очень ждали. Тиграша ждал меня, взобравшись на стул и глядя в окно. В любое время, когда бы я не приходила, пес чувствовал это. И, подходя к подъезду, я приветственно взмахивала рукой. В ответ мне в окне махали длинными ушами. А когда я заходила в квартиру – вилялся куцый хвостик, вокруг меня всё носилось, радовалось, умилялось. Меня ждали и любили. За это можно было простить спрятанную под моей подушкой косточку.

Проснувшись ночью, я обычно слышала Тиграшино похрапывание и понимала: всё в порядке. А однажды по подъезду шатались пьяные, и я услышала громкую брань и сильный стук в мою дверь. Я испугалась. Тиграша медленно подошел к двери и зарычал угрожающе. Рычанье было низким и каким-то очень раскатистым. Я впервые подумала, что имя «Тигр» подходит моему псу не только из-за окраски. За дверью воцарилось молчание. Потом протрезвевший голос извинился, и пьяные быстро ретировались из нашего подъезда.

Так и жили мы с Тиграшей. Приезжая домой на выходные и каникулы, ребятишки ласкали песика, и сын восклицал:

– Мам, какой же я тебе хороший подарок сделал!

Тиграша возмужал, стал еще более мощным и сильным, но сохранил юношескую резвость и по-прежнему таскал меня за собой на прогулке, не давая потерять спортивную форму и вкус к экстриму. В мое отсутствие продолжал проказничать, и иногда, находя очередную косточку под подушкой или изгрызенные тапки, я вздыхала:

– И когда же ты поумнеешь, Тиграша? Когда остепенишься?

Мне в ответ вилял куцый хвостик и жизнерадостно трепетали огромные уши.

В отпуск я часто отправлялась в паломнические поездки, а Тиграша оставался с сыном. Дети мои уже окончили университет в областном городе, остались жить там же, работали, создали свои семьи. В наш маленький городок, умиравший после разорения градообразующего предприятия, они возвращаться не собирались. И вот мой духовный отец благословил меня пожить и потрудиться на послушании в Оптиной Пустыни в течение длительного времени.


Архимандрит Адриан (Кирсанов). Фото: Анатолий Горяинов

На семейном совете решили продать квартиру и на полученные деньги улучшить жилищные условия сына и дочки. Покупатели нашлись, и мне предстояло прощание с домом, где выросли мои дети. О себе и о том, где буду жить сама, беспокоилась мало. Тем паче что во время паломнической поездки в Псково-Печерский монастырь старец архимандрит Адриан (Кирсанов) твердо сказал мне о будущем послушании в монастыре, чему, правда, сначала я была очень удивлена. Предрек также потерю работы и смену места жительства – и это уже сбывалось. Да, спустя несколько лет, накануне отъезда в Оптину, слова старца уже не казались мне такими неправдоподобными. 

За Тигром приехал сын. С грустью собирала я Тиграшины миски, чашки, достала запасы его еды. Запасов оказалось много – на пару недель. И вот надет поводок и ошейник. Тиграша любит своего второго по старшинству хозяина, любит гулять. Он обернулся, посмотрел на меня, я покивала головой, и он охотно поехал в свою новую жизнь. А я еще долго слонялась по опустевшей квартире.

Ночью просыпалась несколько раз. Никто не сопел и не похрапывал в кресле, и спалось мне плохо. Утром проснулась рано – гулять с Тиграшей. А его нет. Я лежала и отчего-то плакала. Потом встала и занялась упаковкой походной сумки: мне нужно было уезжать в Оптину. Всё менялось в моей жизни, как меняется во время путешествия рельеф местности. Видимо, какой-то отрезок моего жизненного пути закончился. Так бывает: мы идем то в гору, то с горы, то по ровной дороге, а то – одни ухабы. Что ждало меня за поворотом? Позади оставался городок, с которым меня теперь связывали только друзья и могила трагически погибшего мужа.

Прошел месяц. И вдруг мне позвонил сын и рассказал, что Тиграша сорвался с поводка и погнался за кошкой. Погнался – и пропал. Искали Тиграшу неделю. Я переживала за песика. А неделю спустя звоню я, как обычно, вечером сыну, и он радостно сообщает:

– Мам, я сегодня нашел Тиграшу! Поехал в очередной раз на машине искать его и сразу, представляешь, нашел! Недалеко от дома! Похоже, он уже сам меня искал… Он такой худой! А какой милый стал – спокойный, ласковый! Настрадался, видать, бедняга… Вокруг меня кругами ходит, от счастья весь светится. Даже, знаешь, на прогулке поводок больше не дергает, идет рядом – к ноге жмется.

Да уж, думаю, страдания и лишения, видимо, не только людей, но и собак умудряют. А через несколько дней сын продолжил рассказ о поумневшем Тигре:

– Мам, Тигр больше не проказничает, ничего не грызет, не рвет… Послушный стал – сил нет! И еще… Помнишь, он раньше никогда не сидел спокойно на улице, нельзя было привязать его и зайти в магазин? А сегодня мы с ним вместе в магазин ходили! Еду для него закупали. Я его привязал к ограде газона поплотнее, ближе к ошейнику, так, чтобы он никому не мешал, пошел в магазин, а в кассу – очередь. Минут десять стоял. Переживал, помня его резвость. Думал: вдруг сорвется, убежит. Выйду из очереди, выгляну на улицу: сидит как вкопанный, ждет. Посмотрит на меня вопросительно, а я ему: «Сиди, Тиграша, жди дальше!» Он хвостом своим куцым вильнет: дескать, понял – и дальше сидит – ждет. Вот какой умный Тиграша стал!

 

Ольга Рожнёва