admin: Этот текст, найденный в сети, очень точно и хорошо, описывает то, что чувствуют многие. Пока я его переносил на сайт, вспомнились слова ап. Павла, которые пусть и будут эпиграфом к нему: 

Фил.1:21 Ибо для меня жизнь - Христос, и смерть - приобретение...  имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше; 

 

По-человечески я разделяю людей на тех, кто боится смерти, и тех, кто боится боли. Я принадлежу ко второй породе и никогда не умела бояться смерти.
Сейчас я принадлежу также к той части человечества, у которой все больше весит "та половина" - ушедшие. И чувствую себя здесь гостем - благодарным, терпеливым (готова долго терпеть, потому что многое сделать надо, и здесь у меня, благодарение Богу, - родители и дети), но - реально хочется туда. Туда, где всё настоящее.
Я знаю, то есть догадываюсь, как мучительно труден переход - хотя бы потому, что видела начало этого пути на близких, на тех, кто подал мне школу умирания. Первый светлый опыт был - когда, в начале нашего прихода, умирала наша совсем недавно воцерковившаяся прихожанка, Ирина, от рака, оставляя 5-летнего сына и семью - неверующую. Она постоянно твердила тогда "Слава Богу за всё!" и умерла в день Иоанна Златоуста; во время ее болезни мы читали во здравие ее Евангелие, и еще загодя она собрала себе череду на Псалтирь - подходила к каждому и брала обещание читать по ней 40 дней. На 20 кафизм нас народу хватило. Я читала ночью в ее доме у гроба, потом ночью у гроба в храме. Оттесняли друг друга. Так вот, этот путь к смерти и сама смерть были для меня таким опытом ее любви и веры, с которым ничто не могло сравниться. Тем самым свидетельством, которое самое важное в подвиге мучеников. Смерть праведника - свидетельство, и оно самое весомое, оно перевешивает все. И это свидетельство именно о ЖИЗНИ.
У одра умирания, а потом и смерти бесконечно любимого человека, моего лучшего "я", моего ангела, с которым рядом я всегда чувствовала Бога - меньше двух лет назад я снова почувствовала, еще сильнее, все это. И главное - увидела, какой духовный, внутренний рост может пережить душа в эти дни мучений и страдания телесного (хотя он на вопрос "Тебе больно?" или даже "Тебе тяжело?" всегда отвечал "Нет", даже когда уже почти не мог говорить; и тоже - благодарил Бога). Мало того - этот рост, поняла я, для большинства из нас... ну или для таких, как мы с Сашей, - недостижим вне опыта такого страдания и реальной близости этого перехода. Мы бесконечно, ужасающе далеки от того, какими можем жить там, где РЕАЛЬНОСТЬ, где Бог и где ПРАВДА (Путь, Истина и Жизнь), мы настолько отошли от своего "эйдоса", от того, какими нас задумал Господь и кто может быть "рая жителем", что для того, подлинного существования нужно усилие восхождения на Эверест. Позавчера я слушала байки из реальной жизни о том, как в минуту жуткой опасности люди развивают фантастическую скорость бега, запрыгивают на высоту 3 метра и т.п. Подобный шанс дает нам и умирание.
После Сашиной смерти я, всегда боявшаяся боли, уже дерзала просить у Бога посильно трудную кончину для себя, на пределе моих возможностей. Я просто внутренне понимаю, что без этого мне главное мое дело не совершить.
Саше я всегда говорила, что душа Моцарта важнее Богу, да и миру, чем музыка Моцарта (он очень любил музыку, Моцарта). Ему было трудно это принять: сам он был писатель, всю жизнь с 8 лет посвятил, внутренне целомудренно и с полной отдачей, этому служению; а я твердила, что все его книги, в том числе и ненаписанные, главные - это вторично, а важно просто стоять перед Богом. А потом пришел этот час, то есть эти дни (с надеждой до последнего часа), и оказалось, что книг своих главных человек не написал (только я о них знаю), а душа - выросла за эти две недели до того, что близкие ужаснулись. Тот, кто никогда не был сильным в их глазах - оказался сильным и могучим. Это и когда уже ни говорить, ни ходить, ни сесть не мог. А видно было.
Мне всё тут кажется ненастоящим. Даже если я не вырасту для Царства, - ведь никакого "билета" у нас нет, - даже если меня там не будет (откуда мы знаем?) - я знаю, "как Бог свят" и куда больше, чем то, что я есть, - что там всё настоящее и живое. Из-за этого я не скорблю о том, что погибла и перестала существовать зима, что нет больше любимой мною Москвы.Я слишком остро чувствую, что все настоящее не может пройти; и каждая смерть близкого человека подтверждает это. 9 мая смерть и 13 мая пасхальные проводы Серафимы Стрижак были для меня еще одним свидетельством этого. Серафима никак уж не менее жива, чем мы с вами.
 

Уход близких