I
Истина – не ЧТО, а КТО

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ТЕЗИСЫ:

Помнится, меня глубоко потрясло осознание того духовно-исторического факта, что Христос вознесся к Богу-Отцу в теле, сохранившем на себе следы пережитых им страданий. Он вознесся в теле, подобном нашему, хоть и преображенном Воскресением. Это же надо: вечный Бог воссел одесную Отца Своего в человеческом теле, в образе человеческом, со следами перенесенных за наши грехи мук. И это вечный Бог!

Были и другие потрясения. Например, однажды я прочла у игуменьи Усть-Медведицкого монастыря Арсении следующее: «Не скорби, что не видишь в себе ничего доброго, даже не ищи добра в себе. Человеческое добро — мерзость есть пред Господом. Радуйся своей немощи, своему безсилию. Истинное добро есть Господь, Он разум, Он и сила». Разумеется, я была согласна во всём с игуменьей, кроме слов о добре человеческом. Ну почему добро, — думалось мне, — пусть и несовершенное, надо считать мерзостью?! Я никак не могла найти опору для понимания этих слов игуменьи.

Спасала лишь хорошая привычка в случаях, когда я с чем-то не согласна, если что-то не могу принять, просто останавливаться и ждать; не отвергать непонятное, а как-бы искать ожидая. Бывало, проходили целые годы, пока я дорастала до понимания того или иного момента в учении Церкви или святых ее подвижников. Так случилось и в этот раз. Для понимания сказанного матушкой Арсенией не хватало собственного духовного опыта. Только со временем я поняла, что слова Спасителя о том, что сила Его обретается в немощи, а также слова прп. Серафима Саровского о том, что добро не ради Христа делаемое, не приносит спасения, красноречиво свидетельствуют о правоте игуменьи. А суть ее слов возможно вот в чем.

Сам по себе человек не имеет истинных, чистых мотивов к творению добра. Все причины, пробуждающие в нем стремление к совершению добрых поступков, омрачены грехом гордости, тщеславия, самолюбия, самомнения и прочими сквернами. Идя путём подвижничества, человек постепенно отказывается от этих нечистых мотивов, шаг за шагом сбрасывает то один из них, то другой. И, в конце концов, он приходит в такое состояние, когда не видит в себе ни единого истинного движения к добру. Сбросив скверный покров, человек остается голым и нищим. И вот тогда, когда иллюзии собственного добра и вообще доброты человеческой развеяны, когда вполне осознана своя немощь и ничтожность, вот тогда только может человек взалкать Господа по-настоящему, тогда только и обретается сила Господня при условии, что подвижник действительно жаждет служить Добру, если он действительно обращен ко Господу всем своим существом.

Человек создан существом богоподобным. Его цель, призвание, зáданность в этом подобии, в стремлении к все большему уподоблению своему Господу и Богу. Господу то есть Господину, ибо человек добровольно избирает (должен избрать ) Его своим Господином, решается служить Ему, как высшей Истине, высшему Благу, высшей Добродетели — т. е. Богу. Этимологически слово «Бог» связано со словом «богатство».

Замыкаясь своим вниманием, своим устремлением на чем-нибудь низшем, меньшем, чем Бог, человек предает себя самого, обкрадывает себя, ибо отрекается от истинного богатства, отрекается от самого прекрасного, что может в нем и с ним случиться. Вот почему, прежде всего иного, надо взыскать Царствия Небесного, которое сокрыто в личности каждого из нас. Личность без Бога, вне Бога, не для Бога — это псевдоличность, иллюзия. Истинная личность призывает нас к Божеству и к обожествлению. Только надо расслышать в себе ее голос и правильно уразуметь, отвергая самость (веру в свою самодостаточность и жизнь, рождающуюся из этого убеждения), как греховное [2] (обманное, неистинное) состояние. Надо правильно понять ЧТО я есть, КТО я есть, зачем и для чего, а поняв, важно устоять в истине, не отречься от нее и, таким образом, остаться верным своему истинному предназначению.

«В начале было Слово и Слово было к Богу…»
(Евангелие от Иоанна, перевод с греческого)

  Помнится один из лубенских художников, а именно Саша Литвинов, как-то сказал: главное, чтобы человек интересовался хоть чем-нибудь, чтоб к чему-то он стремился, иначе он остается совершенно пустым, безцветным, неинтересным. Думаю, художник говорил, исходя из личного опыта общения и, наверное, он даже не подозревал, насколько близкими к богословской истине были его слова, насколько они соответствовали глубинной сути человека, созданного по образу и подобию Бога.

Люди долгое время задаются вопросами о добре и зле, но никак не могут найти истинные ориентиры, истинные критерии, так как забывают о Первообразе, забывают о Христе. Но иного способа действительного познания сути человека не существует. А не познав эту суть, нельзя судить и о том, что является истинным благом для человека и что для него губительно. Ибо добром следует называть соответствие призванию, назначению, точнее сказать — соответствие Божьему замыслу о сотворенном Им человеке.

Каков же этот замысел? Кем является человек в этом мире? В чем смысл его жизни? Каково его предназначение? Ответить на эти важнейшие вопросы можно лишь взирая на Христа.

Уж не помню, у кого из богословов мне встретилась сногсшибательная мысль: человеком нельзя быть, им можно только делаться. Некоторым она покажется риторической и только, так же, как и мне в свое время. Лишь прожив с ней в сердце несколько лет, я вполне осознала, что истинным человеком — человеком в полном смысле слова — был лишь Спаситель наш Иисус Христос. А все мы — недочеловеки. То есть, чем более мы приближаемся своей жизнью, чувствами, мыслями ко Христу, тем более приближаемся к тому, чем призван быть человек.

Многие годы я выискивала материалы на тему человека и таким образом собрала немало любопытных мыслей и цитат. Некоторыми из них я хочу поделиться с вами:

1. «Иоанн Златоуст говорит: Если вы хотите знать, что такое человек, не смотрите в сторону царских престолов или палат вельмож — подымите глаза к Престолу Божию и увидите одесную Бога и Отца — Человека в полном смысле. Но когда мы Его видим, мы видим то, чем мы призваны быть…это наше призвание, это воля Божия о нас» (митр. Антоний Сурожский);
2. «Удаление души от Бога есть смерть для нее» (Симеон Новый Богослов);
3. «Человек — это его вера» (И. В. Кириевский);
4. «Человек есть не что иное, как живая целокупность того, чем он живет и что он осуществляет, и притом именно потому, что он это любит и в это верит» (И. А. Ильин);
5. Простота и целостность человека обусловлены жизнью не ума, а сердца;
6. «Человек более, чем микрокосм, он микротеос» (архим. Софроний Сахаров);
7. «Любовь делает меня богом, а Тебя, Господи, Человеком» (свт.Николай Сербский);
8. «Человек есть существо алчущее, голодное, но он алчет Бога. За всей нашей жизнью как голодом, желанием, стремлением — стоит Бог; всякое желание, в последнем счете, есть желание обладать Им» (прот. Александр Шмеман);
9. «Человек есть, то что он ест» (Фейербах);
10. «Ученые называют человека латинским термином homo faber — «кузнец», указывая на его способность возделывать мир. Другие называют его также homo sapiens, то есть существом разумным, указывая на его способность думать. Но в первую очередь, еще до этих двух определений, человека нужно назвать homo adorens, то есть человек благословляющий, благодарящий и радующийся. По природе и по призванию место человека в мире и в природе есть как бы место священника, он стоит в центре мира и своим знанием Бога Творца и Бога Любви объединяет весь мир в себе» (прот. Александр Шмеман);
11. «Современный высокоразвитый человек, оказывается, уже совсем новое существо, вовсе не вид хомо сапиенс — человек разумный, а хомо кибернетикус, человек проинформированный, в котором разум заменен информацией» (Г. Емельяненко);
12. «Совлекший с себя образ Божий, человек неминуему совлечет — уже совлекает — с себя и образ человеческий и возревнует об образе зверином» (И. С. Аксаков);
13. «Люди впали в самовожделение, предпочитая собственное созерцание Божественному» (свт. Афанасий Великий);
14. «Человек перестал уже быть по образу и подобию Божию, как создан в начале, а начал быть по образу и подобию дьявола, от которого всякое зло» (прп. Симеон Новый Богослов);
15. Главное страдание ушедшего от Бога человека есть самолюбие (архиеп. Иоанн Шаховской);
16. «Род человеческий — разряд существ падших. Земля — преддверие ада. Спаситель соделал ее преддверием Рая» (свт. Игнатий Брянчанинов);
17. «Тайна каждой личности есть тайна того, как, с какой глубиной ищет любви и любит человек» (прот. Василий Зеньковский);
18. «Подобие же Христу составляют истина, кротость, правда, и вместе с ними смирение и человеколюбие» (прп. Симеон Новый Богослов);
19. «Человек, имеющий в сердце своем осуждение, никогда не получит в сердце свое Духа Святого. Осуждающий ни в коей мере не может быть смиренным, а без смирения нет спасения» (старец Захария);
20. «От желания человекоугодия человек приходит в тщеславие, когда же оно умножится, приходит гордость» (прп. Варсонуфий Великий);
21. «Человек это тот, кто познал себя» (Пимен Великий);
22. Всякий человек есть ложь (Пс. 115);
23. «Если ты молишься, если ты любишь, если ты страдаешь, то ты человек» (А. Ф. Лосев);
24. «Тайна бытия человеческого не в том, чтобы только жить, а в том, для чего жить» (Ф. М. Достоевский);
25. «В любви к человеку заключается основа познания человека. И в ненависти к человеку находится причина незнания человека (св. Иустин Попович)».

Глубокая, ничем не обусловленная, то есть настоящая любовь к человеку возможна лишь как любовь к образу и подобию Божьему, сокрытому в каждом из нас. Таким образом, человекопознание неизбежно сопряжено с богопознанием и наоборот. Иными словами: без Бога мы не можем познать по-настоящему и человека (другого или самого себя).

Человек на самом деле есть имя существительное, а вовсе не прилагательное, — он ценен сам по себе. Мы же все чаще относимся друг ко другу словно к прилагательным. Мы прилагаем человека к его социальной роли, должности, к его материальным владениям, достатку. Для нас человек ценен лишь своим приложением, то есть тем, что можно взять у него и приложить к себе, использовать в корыстных целях. Мы забываем о самоценности человеческой личности и относимся друг ко другу, в лучшем случае, функционально.

Но образ Божий — сокровенная личность — томится в клетке обыденности. Он жаждет высоких устремлений и настоящего общения: искреннего, открытого, нацеленного на созидание и добродетель. Образ Божий жаждет реализовать в своей жизни богоподобную любовь, к которой он, собственно, и призван.

[1] В переводе с греческого слово «Литургия» – «общее дело», «народное дело»
[2] Слово «грех» в переводе означает «промах», «непопадание в цель».