Хочется проследить связь между корнями и плодами, или между догматами и этикой. Можно умом разделять правильные идеи, но жизнью их не оправдывать. На фоне этого извращения, за которым прочно закрепилось имя фарисейства, многим кажется, что между мыслями и делами существует пропасть, и не так уж важно, что ты думаешь, — важно, что ты делаешь. Это, конечно, ошибка. От дерева с гнилыми корнями бесполезно ждать вкусных плодов. По слову Иисуса Христа, не собирают с репейника смоквы. У правильной этики должна быть правильная догматика. Ошибка в догматике рождает ошибку в этике. Если в инженерных расчётах большого моста неправильно поставить одну цифру, пропустить ноль, перепутать степень, то расчётную ошибку нельзя будет исправить ни дополнительными металлоконструкциями, ни избыточным бетоном. Неправильная буковка и недостающая циферка обвалят огромное сооружение. Расчёты можно сравнить с догматом, а бетон и железо — с делами. Чтобы по мосту пошли люди и покатилась техника, нужно, чтобы было правильным и то, и другое.

Догмат предполагает заповедь. Над Иорданской водой был слышен голос Отца: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, Его слушайте». «Сей есть Сын Мой возлюбленный» — это догмат. «Его слушайте» — это заповедь.

Любое полновесное изречение Писания, воспринятое умом и сердцем, рождает из себя дела. Например, мир сотворён из ничего. Это значит — не кланяйся стихиям, не почитай солнце и луну, воздавай честь Богу, создавшему солнце, луну и всё остальное. Или — человек сотворён последним в ряду живых существ. Это значит: захочешь гордиться — вспомни, что комары и черви сотворены раньше тебя. Но если впадёшь в уныние, вспомни, что мир без тебя не полон, он сотворён для человека, он всего лишь дом, а ты в нём — хозяин.

Бог сотворил одного человека и поручил ему Вселенную. Это значит, что от тебя многое зависит, да и сами заповеди обращены к человеку в единственном числе, то есть к каждому в отдельности. Не прелюбодействуй, не убий, чти отца и мать...

То, что человек думает о Боге, теснейшим образом связано с тем, что он думает о себе. Люди, верившие в то, что богов много, додумались до того, что и жизней много, что человек, меняя телесные оболочки, посещает мир многократно. Люди, не верящие в Бога или богов, верят, что жизнь даётся один раз, но за пределами земной реальности нет ничего. Им кажется, что жизнь на земле начинается и на земле заканчивается. Наконец, люди, верящие в Единого Бога, также исповедуют единственность и уникальность своей жизни, но при этом верят в вечную жизнь и в существование за гробом. Насколько разнятся между собою культуры, выросшие из разных догматических зёрен, станет понятно, если сравнить, пусть даже поверхностно, цивилизацию Индии, Советский Союз и православную Византию.

У гипсовых скульптур есть проволочный скелет. На нём всё держится. Так и внутренний, мысленный мир человека подобен скелету, на котором держится плоть. Гниль в костях заставляет тело разваливаться, а мысленная гниль заставляет поступать неверно.

Там, где Бог обращается к человеку и необходимые священные знания идут сверху вниз, там человек воспринимает открытое, а затем должен включать волю для воплощения правильной модели поведения. Именно так: понял, затем употреби усилие и делай то, что нужно. В другой модели поведения ситуация иная. Человек грешит, не может или не хочет каяться и ищет себе оправданий. Ему нужна догматическая система, мировоззрение, чёткая аргументация для того, чтобы продолжать грешить и не мучиться совестью. Если в первом случае нужны были знания и усилия, то во втором случае нужно безволие и фантазия.

Если я потомок обезьяны, вернее, если я соглашусь с этим догматом, какая этика мне останется? Можно перестать мучаться совестью там, где инстинкт победил свободу. В конце концов, какой с обезьяны спрос? Если правы различные экономические теории, если деньги — это кровь человечества, а их наличие дарит долгожданное счастье, то я уже не сребролюбец. Моя жизнь вписывается в нерушимые законы, она оправдана, моё стяжательство извинительно, да и самого Иуду следует вытаскивать из ада за те несчастные тридцать серебряных монет.

Среди великих мужей, устами которых говорил Бог, есть три человека, поставляемых рядом друг с другом. Это Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст. Они учили правильному богопознанию, давали пример деятельной любви к ближнему, преображали скотоподобие и звероподобие людей в богоподобие. Плодами их жизни мы пользуемся до сих пор.

Список мудрецов века сего обширен. Но можно выделить трёх, которые больше иных потрудились в придумывании и обосновании ложных догматов. Это Дарвин, Маркс и Фрейд. Из отдельных правильных фактов они попытались выстроить теории, претендующие на то, чтобы исчерпывающе объяснить весь мир. С тех пор как эти выдающиеся учёные, но плохие догматисты потрудились в мире и начатое ими продолжили многочисленные последователи, миллионы людей верят и думают о себе, что они прямые потомки приматов, что главный рычаг истории — товарно-денежные отношения, что каждому мальчику хочется убить отца и переспать с матерью.

Эти воззрения преподаются в университетах, по их мотивам снимаются документальные фильмы, эти идеи составляют внутреннее наполнение некой всемирной проповеди о том, кто же такой «по-настоящему» человек и как ему нужно жить. В завуалированном виде это, собственно, проповедь человеконенавистничества. Это догматическое, идейное человекоубийство, которому нужно противопоставить проповедь истинных догматов.

Есть два главных источника, из которых журчат ручейки правильных мыслей о Боге, сотворённом Им мире и месте человека в этом мире. Это первые главы Книги Бытия и Четвероевангелие. Сливаясь вместе, они образуют реку, способную утолить нашу жажду правильной этики. Правильно думать и плохо поступать — гнусно. Но ничуть не лучше стремиться к тому, чтобы поступать хорошо, но не придавать значения правильному образу мыслей. Это всё равно что тушить костёр маслом или учиться летать, прыгая к крыши.

Отрок