— Ну что вы, это как-то неудобно…
— Неудобно спать на потолке.

Мое любимое время — завтрак. На утреннем столе появляется холодное масло, сливки для кофе, мягкий рогалик, творог и сыр. Завтракать приятно без спешки, поглядывая при этом в окно, где прыгают скворцы, светит солнце и акация подставляет ему нежные веточки.

— Что ты держишь чашку на отлете? — смеется мама.

Это у нас такое семейное выражение — «на отлете». Например, ты ешь что-нибудь вкусное и собираешься положить себе еще, но, поскольку ты культурный человек и не хочешь выглядеть жадным, то ставишь свою тарелку не перед собой, а как бы в стороне, как бы и не интересуясь вовсе, что там такое замечательное лежит, и потом незаметно берешь по кусочку. Всем понятен этот спектакль, все свои люди, но это такая игра. В конце концов, кто-нибудь не выдерживает и говорит: «Да поставь ты тарелку как следует! Что ты ее держишь на отлете?» После этого ты уже не церемонишься, все смеются, и становится как будто в два раза вкуснее.

Мы с детства привыкаем к тому, что нужно уступать место, делиться конфетами или игрушками, помогать родителям, а иначе — некрасиво. Когда люди вырастают, то говорят по-другому — «неудобно» или «неловко». Неудобно звонить по телефону среди ночи, слишком громко разговаривать в общественных местах, просить денег в долг, указывать другим на их ошибки, жаловаться на жизнь посторонним людям, вешать свое мокрое белье над чужим, так, чтобы на него стекала вода, требовать повышения зарплаты, уходить с работы вовремя, не задерживаясь, есть без ножа, одной вилкой, ездить «зайцем», перебегать дорогу на красный свет… Интеллигентный человек никому не мешает жить и как можно меньше внимания требует к своей персоне.

Но бывает и «перегиб». Вам никогда не встречались люди, которые всего боятся и всего стесняются? Они до такой степени боятся кого-то обеспокоить, что, кажется, рады были бы жить под землей или стать невидимками. Такому человеку никогда ничего не нужно, он ничего не хочет на день рождения, просит не покупать ему цветов, тем более подарков, не тратить на него деньги, вечно извиняется, прежде чем о чем-то спросить (и после тоже), ходит тихонько, как бы пригибаясь к земле. Работа в коллективе для него — мучение, т.к. он стесняется сделать перерыв и выпить чаю, если в комнате находится кто-то еще. Чашку он едва удерживает двумя пальцами, что называется, «на отлете», одинокая конфетка томится в обертке (чаще всего она так и остается там лежать, т.к. стеснительный человек не может позволить себе бестактность — жевать при свидетелях).

Как люди от простых правил приличия переходят к суперизоляции от всех остальных людей? И нужна ли им любовь, помощь, поддержка? Или любое проявление участия со стороны окружающих, напротив, мучает их, заставляя чувствовать себя «неловко»? Это пресловутое слово, какое-то дурацкое слово «неловко», в общем-то, помогает нам обманывать себя и ближних. Вот, знакомый уезжает в отпуск и спрашивает, какую книгу привезти из Москвы. Или, может, еще что-нибудь? — Что ты, что ты, — отвечаете вы, прежде чем он договорит (даже если вам что-то нужно). — Ничего не нужно! Совсем ничего! Не смей и думать об этом! Может, человек хотел выбрать подарок с любовью, позаботиться, помочь найти новую интересную книгу — но он натыкается на мраморную стену приличия, которое предписывает нам ничего не хотеть и ни в ком не нуждаться.

Об этой «стене» много пишут исследователи западного менталитета (особенно Англии). Мол, англичане так далеки друг от друга, даже родственники, родители и дети, бабушки и внуки! Никто не интересуется по-настоящему, как у тебя дела. Если и спросят при встрече — how are you? — все у тебя должно быть fine или alright. Действительно, для англичан (а мне приходилось с ними общаться) главный принцип — невмешательство в чужую жизнь и полная свобода самовыражения. Недаром в Британии так много эксцентричных людей. Ты христианин, коллекционер домиков для кошек, феминистка, байкер, буддист, гей? Пожалуйста, будь кем угодно, верь во что угодно, лишь бы закон не нарушал и не ущемлял ничьих прав — быть кем угодно и верить во что и в кого угодно.

Разобщенных до невозможности людей пытаются хоть как-то собрать воедино с помощью дубоватого слова «толерантность». Это не любовь, а всего лишь «терпимое отношение друг к другу». Толерантность — это когда белый здоровый ребенок из благополучной семьи не считает для себя «неудобным» дружить с черным ребенком-инвалидом из бедной семьи. Проводятся фестивали и встречи, посвященные толерантности: дети рисуют картинки, на которых все дружат со всеми. Такие выставки на уровне ЮНЕСКО — это хорошо, никто не говорит, что это плохо, но все-таки, если вдуматься, разве не странно доказывать детям XXI века, что дружить — можно и нужно? Да еще и придумывать для этого специальный термин.

По привычке поругивая всяких там иностранцев, мы гордимся широтой славянской души, нашим гостеприимством, взаимопониманием — и не задумываемся о том, нет ли у нас этого «европейского» отчуждения? А ведь все больше людей (особенно молодых) хотят быть самодостаточными, финансово и интеллектуально независимыми, оригинальными и — одинокими. Модно быть красивым, здоровым и богатым, т.е. ни в ком особенно не нуждаться. За свою чашечку кофе девушка спешит заплатить сама (чтобы ни в коем случае не быть обязанной!) Булгаковская фраза: «никогда и ничего не просите» актуальна как никогда. Ее повторяют и повторяют, не вспоминая о том, какой персонаж произносит ее в романе.

Есть и другая фраза, которую почему-то особенно любят повторять успешные люди в телевизоре: «Никто никому ничего не должен». Они имеют в виду, что распределительной системы, которая действовала в СССР, больше нет, и приходится рассчитывать на себя, если хочешь чего-то в жизни добиться — но получается что-то угнетающее. Совсем никто? Совсем никому? Неужели совсем ничего? К сожалению, эти фразы звучат убедительно и приучают нас жить в каком-то бесцветном, беспощадном мире. Посмотрите, как ведут себя летом абитуриенты, нервные, издерганные, уставшие от борьбы за проходные баллы. Многие заранее настроены на то, что никуда не поступят. Непонятно, какие цели преследуют те педагоги, которые рассказывают выпускникам и студентам, что мир жесток, все везде куплено и никто никому не нужен. Остается надеяться, что в этом «психологическом тренинге» нам удастся остаться нормальными людьми, которые не стесняются верить, любить, радоваться и помогать друг другу.

Одна моя знакомая как-то заметила: «В церкви люди все время чего-то просят. Я так не могу — вечно надоедать Богу своими проблемами…»

Наверное, единственными людьми, которые всегда, всей своей жизнью просили и нуждались в других, были нищие и юродивые, «Божьи люди». Их не просто жалели, но издавна любили какой-то особенной любовью, смешанной с благодарностью, т.к. они не только просили, но и принимали помощь, т.е. давали возможность подающим сделать доброе дело. Ведь для того, чтобы что-то дать, нужны два человека: тот, который дает, и тот, который принимает. А если одному неудобно предложить помощь, а другому неловко ее принять — люди расходятся, так и не встретившись, и снова мы — индивидуумы, никак не связанные друг с другом.

Юлия Самарина