Мф. 24:6

Война и мiр

Честно сказать, я долго не осознавал понятий «богословие после…» («после Освенцима» и даже «после ГУЛАГа»). Да, сколько-то лет назад произошло страшное злодеяние, оно очевидно, оно всеми осуждено, оно не может повториться. Но какое это имеет отношение к богопознанию, делу апостолов и подвижников, никак не зависящему от преступлений и отступлений падшего мира?

И вот, чтобы осознать эту связь войны, Церкви и жизни людей, потребовалось оказаться современником событий, происходящих сейчас совсем рядом.

Вообще, еще лет 15 назад казалось, что все принципиальные духовные вопросы решены и остается только следовать написанному святыми отцами, приносить покаяние в повседневных грехах, регулярно прибегать к таинствам – и духовная жизнь будет благоустроена, да и вся жизнь изменится.

И сейчас, после многомесячного военного противостояния на Украине, после того, как разделение прошло по судьбам множества до этого мирно живших рядом людей, после тысяч невинных жертв – оказалось, что нынешнее время ставит перед всей Церковью новые духовные вопросы. Вопросы, пока не разрешенные и нуждающиеся в осмыслении. И эти вопросы имеют отношение не только ко времени, но и к Вечности.

После произошедшего уже невозможно привычным языком говорить о Боге с людьми, захваченными и измененными произошедшими событиями. Да, Церковь всегда остается Той же носительницей Откровения, но ей свойственно заново осознавать Себя на каждом этапе своего земного бытия. А констатация того, что мы вошли в новый этап жизни, думаю, разногласий не вызывает.

И если Церковь призывает людей идти за Христом, оставить грехи и начать сверять свои мысли и поступки по Евангелию, то сегодня получает естественный вопрос – «а как это возможно, если вокруг война с братьями по крови и вере, которые в одночасье стали врагами»?

И христиане призваны ответить на вызовы жестокого мира.

Брат на брата

Первая особенность нынешней войны – это не только война между людьми братских народов или даже одного народа, но это война между членами одной Церкви.

Войны, которая вела Россия во 2-й половине XIX века, имели целью освобождение братских православных народов от иноземного и иноверного ига.

Во времена гражданской войны 1918–20 годов был явный конфликт безбожия и религии, красная армия пела «тюрьмы и церкви сровняем с землей», а божественные почести воздавались артефактам безбожного коммунистического культа.

Война с немецким нацизмом вообще не была войной религиозной, так как идеологии обеих сторон были вполне атеистичны, но православными она была воспринята как война с теми, в чьи планы входило порабощение и уничтожение страны и населявших ее народов – и потому она стала священной.

Сейчас же обе воюющие стороны не только не борются с Богом, но призывают Его в помощники одними и теми же словами, идя на бой друг с другом, люди молятся перед одними и теми же иконами. С каждой стороны есть священнослужители, духовно окормляющие воюющих.

По сути, на пространстве Руси такого не было 600 лет со времен раздробленности на удельные княжества…

Война как апофеоз зла

Война между близкими народами, а тем более, война внутри одного общества трагически обостряет противопоставление Евангелия и «мiра сего».

Христос проповедует любовь к ближним – война делит ближних на своих и врагов, Христос заповедует ученикам «да будут все едино» (Ин. 17:21) – война разделяет человека с его единоверцами. Евангельское понимание отношений с людьми: «не делать другими того, что не желаешь себе» (Деян. 15:20), «не копай яму другому» (ср. Пс. 9:16) и т.д. при гражданской войне  меняются до противоположных: «если не ты убьешь, то тебя», «кто сильнее, тот и прав» и т.д.

Для Спасителя главная ценность – человек, с его вечной душой, ради которой и весь мир приобретать не стоит (Мф. 16:26). На войне человек – лишь средство достижения целей. Ради этих целей он может оказаться раненым или убитым.

Христиане не должны осуждать (Мф. 7:1) – осуждение и унижение врага на войне только приветствуется, а неосуждение воспринимается как предательство своей страны и ее интересов.

Христиане  призываются к сопереживанию и помощи даже чужим, врагам (Лк. 10:37, Мф. 5:44), война предполагает ненависть и месть.

Война делает людей черствыми к страданиям «не своих», возникают и двойные стандарты по отношению к жертвам: на свои обращают пристальное внимание и ужасаются, чужие – игнорируют, а чаще – потешаются над ними и радуются убийствам, что вообще уже дело сатанинское.

Война разделяет пролитой кровью близких, друзей. Распадаются семьи, рушатся связи родителей и детей. Родные друг другу люди поддержали разные стороны войны – их родство.

Война выявляет многие пороки, таившиеся в людях. То, что казалось раньше недопустимым, во время войны становится незначительным. Ведь «война все спишет». Беда войны для общества и для всего мира – безнаказанность и несправедливость, снижение цены человеческой жизни. Ответит ли кто за беззакония, прежде всего, убийства на гражданской войне?

Христиане призваны не бояться убивающих тело (Мф.10:28), но бояться погубить свою душу. Во время гражданской войны – а речь и об участниках, и о наблюдателях, и о современниках – гибнут именно души людей, в них прорастают ненависть, жестокость, высокомерие, мстительность.

Может ли Церковь помочь людям остаться людьми, не озвереть?

О лжи

Основным инструментом влияния является ложь, о которой надо сказать особо. Ложь легко рождает ненависть, а ненависть – поддержку войны. Именно поэтому, война превращает обычную и давно осужденную ложь в самое эффективное оружие пропаганды. Ведь если убежденно сказать о страшных преступлениях, сославшись на «неназванного местного жителя» – это сразу вызывает ответный поток ненависти, а следовательно – и поддержку поставок оружия, добровольцев и новый виток войны. Потом можно и не отвечать за свои слова перед людьми – это ведь «неназванный житель» сказал.

Но перед Богом-то все равно отвечать придется.

***

Однако, прямую ложь можно назвать самым простым способом манипуляции сознанием аудитории. Разных способов, использующих ложь и подтасовки, изобретено уже немало. Например, один из характерных – выдается некая информация, и из нее делается яркий, запоминающийся вывод (м.б. информация не совсем достоверная, а м.б. и ее связь с выводом сомнительна, но зато вывод яркий). Далее, этот вывод часто повторяется и преподносится везде как всем очевидный, уже давно доказанный. Затем, исходная информация может быть и опровергнута, и забыта. Но вывод уже всем запомнился и сделал свое дело.

Другой способ – просто говорить только о преступлениях одной стороны, не говоря о преступлениях другой. Вроде бы и не ложь, но в сознании аудитории отпечатывается, что преступники – только на «той» стороне.

И здесь для христиан очень важно сохранять трезвое разумение и не становиться жертвами пропагандистской полуправды.

***

Но главная ложь войны – любые конфликты интересов (экономические, межэтнические и политические) выдаются за конфликты этические, за противостояние добра и зла. «Мы» – за добро, «они» – за зло. Что осталось бы от целей многих из ныне воюющих, если бы они не убеждали себя и окружающих, что они на стороне добра и правды, а противостоят им фашисты?

***

Ложь вызывает не только ненависть и поддержку войны. Одновременно, она приводит и к внутреннему террору. Люди, пытающиеся возражать против лжи или просто желающие разобраться в происходящем без пропагандистских штампов, – тоже вызывают к себе ненависть у сторонников войны, объявляются врагами, «пятой колонной», – и разделение только углубляется.

***

Проросшая в людях ложь вызывает и еще одно явление – эксплуатацию лучших чувств человека, перенаправление «ярости благородной» на своих братьев. Когда-то русские люди шли в ополчение, противостоя нашествию Наполеона и «двунадесяти язык», потом освобождали славянские народы на Балканах, потом освобождали народы Европы от нацизма «не щадя живота своего». Самопожертвование – одно из великих и благородных черт русской нации. И вот, нынешние политтехнологи нашли способ эксплуатации этих чувств. Русские парни, ушедшие на эту войну и вернувшиеся домой в виде «груза 200» – самое горькое тому подтверждение.

Еще один аспект лжи – на словах многие выступают за мир, на деле – радуются войне. Есть христиане, которые стараются превратить миротворчество Церкви в благословение войны, святыни использовать как духовную санкцию войны. Священников же рассматривают как «комиссаров», поддерживающих боевой дух. 

О Церкви

Главный церковный миссионерский вопрос – о том, как проповедовать спасение во Христе и говорить о любви Божией, если фактически идет война между жителями одной страны или самых близких стран и народов?

И кто поверит христианской проповеди незлобия и открытости, если в условиях войны люди должны быть осторожны и подозрительны? Кто поверит проповеди кротости, если тех, кто на «другой» стороне пропаганда предписывает считать фашистами, террористами или карателями?

***

С этим связано еще и внутреннее церковное разделение в период военных действий. Да, мудрыми словами и делами Патриарха Кирилла, приснопамятного митрополита Владимира и местоблюстителя митрополита Онуфрия каноническое церковное единство сохраняется. Но при этом идет война внутри одной поместной Церкви, церковное послушание теряется, и слово архиерея и даже Патриарха о миротворчестве нередко игнорируется сторонниками войны, которые хотят не мира, а победы над своими же согражданами, а слова о Боге многие хотят написать на знамени, с которым пойти убивать ближних.

Как будут совместно совершать божественную литургию и давать друг другу целование мира священники, поддерживающие противоположные воюющие стороны и благословляющие воюющих друг с другом солдат?

***

Отдельный вопрос – о понимании патриотизма и вероисповедания.

Патриотизм как любовь к своей стране – ее природе, культуре, людям – не просто  естественен (неестественно как раз обратное), но и дает человеку основание для жизни, для осознания себя в своей культуре и народе. Такой патриотизм вполне соответствует Евангелию – помним, как Спаситель горевал о родных городах, не пожелавших слушать Благую весть (Мф. 11:20–24), как апостол Павел желал пожертвовать собой, быть отлученным от Христа, только бы спасти своих духовно слепых единоплеменников (Рим. 9:3).

Но патриотизм как желание «величия» – в смысле господства своего государства над другими – совершенно иное дело. Он оправдывает войны и все иные беззакония, производимые в «национальных интересах». Критерии соответствия Евангелию выдаются за влияние либерализма враждебного Запада. В этом случае, вера из основы мировоззрения становится некой подпоркой для государственной идеологии.

***

Связанный вопрос – Церковь должна находиться вне конфликтов политических, но не может быть вне конфликтов добра и зла, тем более, не может быть равнодушной к страданиям людей. И как это совместить, если война, тем более внутри одного общества, всегда сопровождается злыми делами? Выход, видимо, только один – нелицемерное миротворчество во что бы то ни стало. И правда, без прикрас и елейности, даже перед лицом сильных мира сего. И искренняя молитва. И деятельный призыв к прекращению войны.

И значит, требуется постоянно напоминать, что Церковь – не политуправление, а священники – не новые комиссары воющих сторон, И призыв к покаянию и святости так и останется миссией Церкви в мире – даже на войне.

Вопросы без ответов

Понятно, что остается еще много вопросов. Как жить, когда война совсем рядом, когда в мирные города сторонники войны принесли смерть и горе? Успокоиться, что это «не у нас»? Так оно точно так же может прийти и к нам.

Понятно, что спросить гораздо проще, чем ответить. Я не дерзаю даже предположить, что смог бы быстро и односложно ответить на какие-то из написанных вопросов. Для начала над ними надо задуматься. Осознавать же и отвечать – дело множества людей современности, дело Церкви – отвечать постепенно, по крупицам, не только словами, но и жизнью.

И главное – видеть пример Христа. Которого не понимали, ненавидели и предавали. На воторого «выходили как на разбойника» (Мф. 26:55). Над Ним издевались солдаты, и требовала убить толпа сотворенных Им людей, для которых Он пришел в мир.

Он Сам прошел это – и значит поможет преодолеть это нам (Евр. 2:18).

 Источник