Когда неверующий человек тяжело заболевает, то верующий рядом с ним оказывается перед выбором: в критической ситуации важно cказать человеку о Боге, но стоит ли его беспокоить, если известно, что он -- неверующий?
Рецептов нет. Но есть разный опыт. О нем нам рассказали священники и сестры милосердия, которые постоянно сталкиваются с подобными ситуациями.
 

Молчать или настаивать?
Чаще всего именно с самыми близкими тяжелее всего вдруг заговорить о вере -- они уже знают твою позицию, и сами давно определились -- что опять говорить-то? К тому же, сейчас в основном верующие в семье -- это поколение детей или даже внуков. Старику психологически тяжело воспринять «молодежь» в качестве учителей и наставников.
Но что же делать родственникам? В этой ситуации есть большой соблазн проявить волю, «надавить» -- кажется, что забота о бессмертной человеческой душе оправдывает все. Так ли это? И бывает ли от этого толк?
Людмила, требная сестра (т.е. помогающая священнику при совершении церковных таинств) при 1-й Градской больнице: «Такое давление со стороны родственников мы довольно часто в больнице наблюдаем. Жены наседают на мужей: «Давай, сейчас батюшка к тебе придет, исповедуешься, причастишься, все ему расскажешь». Муж в конце концов сдается: «Ну давай, что хочешь делай, я на все согласен, только отстань от меня». А потом сестры приходят к нему, чтобы подготовить, а он говорит: «Я ничего не хотел и не собирался, мне не объяснили, насколько это серьезно». Некоторые родственники и сами не знают, что такое исповедь, причастие, кто-то сказал: надо сделать, и мы бежим делаем. Это повсеместная ошибка.
Наша ответственность перед родными не в том, чтобы их подталкивать. Господь дал всем свободную волю, и если они искренни в своем неприятии или непонимании, Он эту искренность уважает. А нам в этом случае лучше молиться за близкого».
О. Андрей Спиридонов, священник храма Благовещения в Петровском парке (храм окормляет городскую больницу №50): «Я не знаю ни одного случая, когда бы человек, которого с некоторой степенью насилия затащили на исповедь или причастие, потом всерьез пришел к вере и глубокому покаянию. Вера -- дело таинственное, и обретается она, прежде всего, через встречу живой личности человека с Живой Личностью Бога. Этого ничем нельзя заменить или "спровоцировать".
Это одно из проявлений нелюбви -- когда один человек пытается другого перестроить ускоренными темпами по своему образцу. Мы не должны ставить себя заведомо выше человека: мы такие знающие, мы такие верующие, а перед нами человек, так сказать, неверующий, незнающий. Мы должны воспринимать другого человека через осознание собственного несовершенства. И помнить, что мы тоже не всегда были верующими. И если Господь еще не призвал человека стать верующим, то у нас чисто в человеческом плане очень небольшой арсенал».
Многие священники считают, что нужно остерегаться не только давить на родных, но даже и уговаривать их: человек сам должен проявить свое желание, хотя бы самое небольшое. Иначе отношение его к таинству будет слишком поверхностным, формальным.
О. Иоанн Емельянов, священник храма св. блгв. царевича Димитрия при 1-й Градской больнице: «Если даже не быть духовно одаренным человеком, а просто обладать некоторым красноречием, можно сделать так, что в больнице 99% людей захотят крестится или причастится. Это не стоит никаких усилий, тем более, что больные -- люди, зависящие от тех, кто за ними ухаживает и к ним приходит. Такой подход мне кажется неправильным, не православным по сути. Поэтому мы в больнице очень боимся оказать хоть какое-то давление, священники наши по палатам первые не ходят -- перед ними идет требная сестра. На сестру человеку легче среагировать непосредственно: он может от нее отвернуться, сказать, что ему ничего не нужно. Когда идет священник, ему отказать труднее, и в этом уже есть определенный нажим. У нас в больнице все сделано для того, чтобы человеку легко было сделать первый шаг. Но все-таки шаг этот человек должен сделать сам».
О. Владимир Новицкий, священник храма св. бсср. Космы и Дамиана в Космодемьянском (храм окормляет дом ветеранов): «Умирающему человеку всегда можно сказать о Боге, как бы он ни отреагировал. Приходящий к умирающему представляет собой всю Церковь, и от ее имени предлагает: «Хочешь ли ты?.. готов ли ты?..» В эти минуты решается вечная жизнь человека, ему дается последний шанс. Если мы боимся предложить -- мы лишаем человека этого шанса.».

Как и о чем рассказать?
Итак, не навязывая больному человеку свою веру, можно в критический момент его жизни сказать о ней. Как это сделать? Можно ли о вере и Боге сказать в двух словах? И с чего начинать?
Требные сестры, которые приходят в больничные палаты, для начала просто говорят, что при больнице есть храм, что тот, что хочет, может встретиться со священником. Дальнейший разговор они ведут уже только с теми, кто хоть как-то откликнулся.
Людмила, требная сестра: «К людям, которые изначально равнодушны, мы обычно не подходим и даже не вдаемся в подробности, почему они так реагируют. Мы не трясем их: «Ты почему ничего мне не сказал? Головой даже не мотнул? Не спросил ничего? Ну-ка спроси!» нет, конечно! А когда видишь отклик человека на разговор, то тогда ты легко говоришь о том, что тебе дорого, и радостно, что он принимает это дорогое».
Ирина, сестра милосердия, приходящая в дом ветеранов: «Часто встречаются люди, которые закоснели в неверии, ничего не хотят слышать. Нам они говорили: «Вы просто к нам приходите, не говорите нам ничего». Ну, мы и приходили просто -- поговорить, утешить, помочь. Они к нам привыкли. А потом мы уже стали предлагать: «Хотите, к вам батюшка придет -- пособорует, причастит?» И они стали соглашаться».
О. Владимир Новицкий: «Говорить о Христе, о вере, о Церкви нужно только после того, как возникло взаимное доверие. Слова и призывы -- это голая информация, которую душа никак не воспринимает. А вот если мы в себе хотя бы отчасти несем образ Христа, то скрыть это невозможно. Это проявляется и в том, как человек говорит, и в выражении глаз, и в том, что он делает, и как он это делает -- через все эти внешние вещи сквозит любовь. Именно это и может расположить другого человека. Если такое расположение появилось, то разговор начинать можно с главного -- что Господь есть Любовь -- по определению. Что Господь хочет каждого человека спасти, что Господь каждого человека ждет, и мы всегда можем к Нему обратиться».
Обычно сестры не говорят с больным о таинстве причастия -- это уже прерогатива священника. Если человек откликнулся и выразил осознанное желание принять крещение или покаяться, сестры рассказывают ему о Боге Троице, о Христе, о Церкви.
Ольга, требная сестра, работает при НИИ нейрохирургии им. Бурденко: «Нужно избегать абстрактных понятий и говорить максимально конкретно: «Господь воплотился в человеческом теле, чтобы нам показать, каким должен быть человек. Он творил чудеса, Его распяли на Кресте из зависти. И вот Он воскрес». Важно, чтобы ваш рассказ конкретно к этому человеку был обращен -- что на Литургии священник перед престолом Божиим именно о вас будет молиться -- о болящей Марии».
О. Андрей Спиридонов: «Мы должны исходить не из каких-то схем, которые почерпнули в учебнике по догматическому богословию. Мы должны этим жить. У нас в храме есть многолетняя практика проведения катехизических бесед, с теми, кто готовится к Таинству Крещения. Мне пара человек, которые после крещения стали ходить в храм, как-то призналась, что их больше всего привлекло в беседе то, что они почувствовали, что это меня самого волнует».
Иногда родные и знакомые заговаривают с человеком о церковных таинствах, надеясь на них как на одно из лекарств: «Ты причастись на всякий случай, может, полегчает, на ноги встанешь». От такого миссионерства может быть больше вреда, чем пользы: это дезориентирует человека относительно смысла таинства, и напрасно, может быть, обнадеживает выздоровлением. Бывало, когда в больнице человек соглашался креститься «на всякий случай», а потом от требных сестер или уже от священника узнавал, что от него требуется исправиться, пересмотреть свою жизнь -- отказывался.