От автора: Это фрагменты переписки с другом. Я вовсе не думал их публиковать. Можно было бы перевести их в другой формат, но пускай  так и останутся  – «Письмами брату».

Здорово, брат!

Два  прекрасных ангела, озаряемые утренним светом, сидели в кабинете номер 3. Один, в белом, заполнял мою медицинскую карточку.  Другой, в голубом, держал в руках стекло и пробирку. Голубой взял своей легкой рукой мой безымянный палец и проткнул его лезвием.  Яркая кровь столбиком устремилась по стеклянной трубочке, из трубочки на плоское стеклышко и растеклась там вечерним солнцем.

Вот так вот когда-нибудь такой же ангел тихонько ткнет в мое сердце серебряной иглой, и отлетит моя душа вон из кувшина тела. Голубой посмотрел в мою кровь, поднял лицо и сказал неведомые слова: сто шестьдесят. Белый записал. Оба глянули мне в лицо и ласково улыбнулись.

В коридоре у регистратуры стояла семья крепких смеющихся родителей с ладным 18-летним сыном, за ними девушка со светящимся лицом и мятыймалый в черном с донорской книжкой в руке. «Бедолага» – подумал я – На хлеб кровью зарабатывает!».  Смеющиеся родители в первый раз привели сына на донорский пункт. Они сияли, словно сегодня было солнечное майское воскресение.

В пятом кабинете другой ангел в белом, глядя в книгу, стал напоминать мне грехи: не болел ли позорными болезнями, гепатитом, когда пил вино в последний раз и чем страдал. Этот тоже остался доволен, наклеил на мой лист несколько бирок и сказал:

- Поднимайтесь. Деньги получите в кассе.

Дочка доктора, полулежа на кушетке, рисовала кота. Скучно у мамы на работе. У кассы на ватманском листе детский рисунок, а на нем один ребенок лежит, а другой принес ему цветы и шоколадку и подпись: «Мой друг болен гемофилией!».

В просторной палате, полной чистого воздуха, улеглась болтающая разномастная братия в куцых белых халатах. Локти перетянуты резинкой, под резинкой игла и мешочек с кровью. Лег и я. Помазали чем-то прохладным руку и кольнули вену.

- Господи, как приятно и весело пролить кровь ради Тебя! Вот  и братья все смеются, и врачи. Я не могу быть мучеником. Я никогда не выдержу мучений. Я их боюсь. Но хоть так: легко и не больно, хоть грошиком послужить Тебе. Ты пролил за нас кровь с мучениями, Ты терпел такие муки. А мы тут улыбаемся. Господи, возьми и хотя бы такую каплю моей любви к Тебе!

В кассе выдали 94 рубля на обед. Нельзя не взять – отчетность запутается.

Соня сразу увидела бинт на локте, испугалась, нахмурилась и быстро вскрикнула:

- Папа!

- Это я сдал кровь больным детям.

- Что это за дети?

- Вот мы не взяли сироту, а он теперь в детдоме, и никто и по головке его не погладит. И как жалко его, что никто его не прижмет к груди, и не спросит ласковым голосом, и не засмеется ему в лицо ласковая мама. И мне стыдно. Но хоть как-то извиниться перед Богом, я пошел и отдал кровь другим, может быть, умирающим детям. Вот живет такой ребенок с бедными родителями, и никто им не может помочь, потому что все вокруг такие же бедные, как и они, как и мы.

Но мы же – христиане – должны что-то делать кроме молитвы!

Соня прижалась ко мне, и я стал гладить пшеницу ее волнистых волос.

А христиане ли мы?

КК

Правмир