РАКЕТОНОСИТЕЛЬ ДЛЯ КЛЕТКИ. КАК НИ СТРАННО, НО УНИКАЛЬНЫМИ МЕТОДИКАМИ ДИАГНОСТИКИ И ЛЕЧЕНИЯ ТУБЕРКУЛЕЗА И РАКА, РАЗРАБОТАННЫМИ УКРАИНСКИМИ УЧЕНЫМИ, ИНТЕРЕСУЮТСЯ ТОЛЬКО ЗА РУБЕЖОМ

Хлюп­хлюп... С удивлением приближаюсь к помещению, которое называется Лаборатория патоморфологии Института фтизиатрии и пульмонологии АМН Украины. Настороженно озираюсь вокруг. Дождливым мартовским утром двор института выглядит особенно мрачно. Еще довоенные двухэтажные здания производят гнетущее впечатление. Особенно — помещение лаборатории, сотрудники и посетители которой добираются на второй этаж по шаткой деревянной лестнице через... окно. Внутри холодно, ведь отопление здесь в холодное время года не включают, крыша протекает. (Правда, в конце года лаборатории обещают выделить новое помещение.) В таких условиях работает известный ученый, изобретатель принципиально новых, нетоксичных и неинвазивных методов диагностики и лечения туберкулеза и рака, заведующий лабораторией патоморфологии Института фтизиатрии и пульмонологии профессор Евгений Суслов — вместе с соавтором изобретений, старшим научным сотрудником Татьяной Пидгаевской. Научная школа профессора Е.Суслова, представленная более чем двадцатью учениками и последователями, получила признание и хорошо известна в нашей стране и за ее пределами.

Альтернатива реакции Манту

Как известно, основным методом диагностики туберкулеза на сегодняшний день является реакция Манту, изобретенная еще сто лет тому назад французским ученым. После подкожного введения туберкулина реакция определяется на третий день с помощью линейки (в идеале размер папулы, пузырька, не должен превышать 5 мм). Точность такой диагностики, по оценкам специалистов, составляет в среднем 50%. Кроме того, она может вызывать осложнения: легкие (температурные реакции и боль в мышцах) и тяжелые (аллергические реакции вплоть до анафилактического шока и отека Квинке). В прошлом году в пяти областях Украины после введения туберкулина несколько сотен детей серьезно заболели. Тогда Министерство здравоохранения приняло решение временно приостановить туберкулинодиагностику до выяснения обстоятельств трагедии. Тем не менее ничего так и не выяснив, МЗ позже возобновил проведение реакции Манту.

Методика, предложенная учеными Института фтизиатрии и пульмонологии, довольно проста и принципиально отличается от реакции Манту тем, что никакие вещества в организм не вводятся. Для диагностики берут лишь каплю крови из пальца, делают мазки на стеклышки, где и осуществляется реакция. Поэтому ни о каких аллергических проявлениях при этом не может быть и речи, метод вполне безопасен, и вдобавок точность диагностики приближается к 100%.

— Интересно, проводились ли клинические исследования методики?

— Да, двойным «слепым» методом, что предусматривает полную анонимность подопытных образцов крови, — рассказывает профессор Суслов. — Мы не знали ни больного, ни его фамилии, ни состояния его здоровья. Посредник передавал нам только мазки. Данной диагностикой охватили не только киевских пациентов, но и приезжих из других регионов, — всего более пяти тысяч больных. В прошлом году методика показала свою эффективность на большом контингенте детей, что подтверждено документально. Обычно взять на анализ мокроту у ребятишек — дело не из легких. (Поэтому применяют только реакцию Манту). А в ситуации с довольно распространенным костным туберкулезом — вообще, чтобы поставить диагноз, нужно брать образец кости, а для этого ее дробить... Чтобы избежать таких варварских процедур, часто помогаем Институту ортопедии, который присылает нам мазки, когда диагноз трудно определить. Кроме того, Киевский городской противотуберкулезный диспансер также с нами сотрудничает — мы часто помогаем поставить точный диагноз. Что касается внелегочного туберкулеза, то, например, в гинекологических мазках тоже не всегда удается обнаружить микобактерию туберкулеза, хотя в организме она уже может циркулировать.

— То есть ваша методика диагностики туберкулеза довольно широко испытана и хорошо себя зарекомендовала?

— Да. В частности на всех взрослых и маленьких пациентах, которых обследовали в институте. Результаты наших исследований опубликованы в научных журналах. Недавно при поддержке директора нашего института издали «Атлас диагностики заболеваний легких», который вызвал большой интерес у российских специалистов. В нем описаны данные наших исследований, есть фотографии реакций онко- и тубтестирования.

В основе запатентованных нами методов диагностики туберкулеза лежит диагностика на мазках крови, кристаллических соединениях и на образцах слюны. Диагностика по последнему методу — наиболее сложная и точная — проводится на спектрофотометре с помощью разработанных нами реактивов. Этот метод позволяет диагностировать не только туберкулез, но и опухолевые процессы.

Коровам повезло больше...

— Мало того, ООН настаивает, что от этой методики следует отказаться, поскольку вреда от процедуры больше, чем пользы. По некоторым данным, точность реакции Манту не превышает 40%. Кроме того, реакция может быть положительной и при отсутствии туберкулеза, тогда как «цветущий» туберкулез может проигнорировать. Наш министерский консерватизм просто поражает: дети подвергаются серьезной опасности, что неоднократно случалось, а им и дальше делают довольно опасную процедуру, которая должна оправдать защиту чьих-то диссертаций. Навязывание реакции Манту — это еще и видимость активной борьбы с туберкулезом. После первой же публикации в прессе меня бомбардировали обвинениями многие ученые от медицины, защищая старую методику диагностики — дескать, никаких осложнений от ее применения нет.

Наблюдались массовые осложнения и от БЦЖ. Кроме того, на сегодняшний день есть данные, что эта прививка может провоцировать рост количества случаев заболевания туберкулезом. С нами сотрудничает Институт ветеринарии, который заинтересовался нашей разработкой. Дело в том, что крупному рогатому скоту также делают туберкулиновые пробы. Академик В.Бусол, с которым мы сотрудничаем, рассказывает, что по его наблюдениям (относительно этого есть и зарубежные данные), туберкулиновые пробы увеличивают количество заболеваний туберкулезом среди скота. Идеально изготовленный туберкулин — это обезвреженные продукты жизнедеятельности бактерий (специфический для микобактерий туберкулеза белок и нуклеиновая кислота — их наследственный аппарат). Имеются научные данные о том, что некоторые фрагменты такого наследственного аппарата не такие уж и безопасные — они стимулируют рост микобактерий. В отличие от людей, коров никто не лечит — животных сразу забивают. Часто мясо больных животных попадает в колбасу, а оттуда — к нам на стол. Ученые Института ветеринарии намерены применить нашу методику для диагностики крупного рогатого скота.

— Евгений Иванович, вы намекнули, что собираетесь на базе ваших исследований разрабатывать и принципиально новый метод лечения туберкулеза.

— Да. Туберкулез, как и онкологические заболевания, плохо поддается лечению. Всему виной химиорезистентность существующих уже не одно десятилетие препаратов, новые же не разрабатываются. Ведь внедрение новых лекарств требует миллионных капиталовложений.

Не секрет, что туберкулезом болеют в основном беднейшие слои общества, у которых ослабленный иммунитет. Традиционно такие люди обделены вниманием государства и не имеют денег для обследования. Чиновничья братия, конечно, уверяет, что средства на туберкулез выделяются немалые, но это не так. Наш институт существует просто в нищенских условиях. Помещение лаборатории в аварийном состоянии: из года в год не отапливается, потолок постоянно протекает. Рядом возводится новостройка — строители, когда сносили старый дом, повредили нам крышу. Пожалуй, такие спартанские условия стимулируют нас к работе. Известно, что супруги Кюри свои первые опыты проводили в сарае, а Роберт Кох, открывший возбудитель туберкулеза, сам ловил мышей для экспериментов. Может, и у нас в этом «сарае» что-то выйдет, — Евгений Иванович иронически улыбается.

— Есть еще одна абсурдная преграда. Чтобы научный коллектив (авторы разработки) имел право пользоваться патентом, нужно купить у института лицензию на его использование. Мы бы и рады, но ее стоимость никак не могут определить.

Поставить диагноз — раз плюнуть

— Мы с коллегой Т.Пидгаевской разработали принципиально новый метод диагностики рака на основе открытий кальциобелковой зависимости. Если бы он работал как скрининговый, можно было бы значительно раньше предотвращать развитие этого заболевания. Именно на проблемы с ранним выявлением онкопатологий постоянно нарекают и министр здравоохранения, и директор Института онкологии, другие специалисты. Приведу красноречивый пример. В Украине смертность от меланомы — 95%, а в США — только 5%. И таких результатов американцам удается достичь благодаря ранней диагностике заболевания. У нас же часто обращаются за помощью больные ІІІ—ІV стадий, от которых отказались профильные специалисты.

Способ диагностики злокачественных опухолей человека по слюне абсолютно не травматичен. Казалось бы, достаточно раз плюнуть — и все, но чтобы поставить диагноз, мы работаем с реактивами и образцами слюны два-три часа. Затяжная процедура объясняется тем, что мы не имеем современного автоматического спектрофотометра. Достоверность нашего онкотеста почти стопроцентная, то есть выше, чем у традиционных диагностических методик. Своими силами собрали средства (почти 6 тыс. долл.) для закупки нового аппарата в Петербурге, который бы значительно ускорил диагностику по нашему методу.

Нами разработан и принципиально новый метод лечения рака. Но для того, чтобы его зарегистрировать, нужно почти миллион гривен. Кроме того, необходимо провести доклинические исследования метода на животных и клинические — на людях. Есть лекарства, которые действительно лечат, стоит очередь из «отказников» медицины, но по закону мы не имеем права им помогать.

Выходит замкнутый круг. Для того чтобы внедрить лекарства, в нашей стране нужно 10—15 лет. Сколько же к тому времени вымрет украинцев, учитывая ситуацию с распространением онкозаболеваний? Между тем зарубежные препараты, которые сейчас у нас применяются для лечения рака, уже устарели. Поэтому ищем спонсоров, чтобы зарегистрировать препарат.

Иногда идем навстречу больным, родственники которых умоляют нас помочь. Некоторых «безнадежных» больных удалось вылечить нашим методом. Вот пример. (Профессор показывает компьютерную томограмму легких одного из пациентов). Рак разъел один из бронхов, легкое кровоточило. В Институте онкологии отказывались предоставлять помощь до тех пор, аж пока не удастся остановить кровотечение. Мы попросили хирургов нашего института прооперировать больного, ведь легочные болезни все же наш профиль. Но они не согласились, мотивируя отказ тем, что «мертвецов не оперируют». После проведенного у нас лечения через полгода пациент сделал контрольную компьютерную томограмму. Опухоли как и не было. «Вы нам не того больного привели», — говорят специалисты, которые делали томографию. Но пациент пришел с паспортом и гистологическим заключением, где указано наличие аденокарценомы.

Тяжелобольные узнают о нас преимущественно от родственников и знакомых, работающих в Государственном департаменте защиты авторских прав. Однажды к нам попал безнадежно больной художник, у него обнаружили рак печени. А сегодня бывший наш пациент уже стал доцентом Академии искусств и пятый год не жалуется на здоровье.

Из томограммы видно, как наш препарат оседает в раковой опухоли, останавливает ее рост, будто мумифицируя, но вместе с тем орган остается жизнеспособным, в нем не происходят некротические процессы, как от химиопрепаратов, которые, уничтожая раковые клетки, отравляют весь организм продуктами их распада. Во время лечения нашим препаратом нет токсического влияния на организм: ни от распада опухоли, ни от самих лекарств.

Конечно, не всех списанных медициной помирать дома удается вытянуть с того света. А вот при второй-третьей стадиях заболевания результат мог бы быть стопроцентным. Но мы не имеем права лечить таких больных, ведь наш препарат не зарегистрирован.

Сегодня наши лекарства лишь рекомендованы как адъювантная (дополнительная после операции и облучения) терапия. Зато американцы — обеими руками за возможность сотрудничества!

Нетоксичные, без побочных эффектов? Значит, «не лекарства»

— Нас загнали в тупик. Чтобы зарегистрировать препарат, нужно, чтобы он имел хотя бы минимальную токсичность. У наших же лекарств токсичность ниже, чем у соли. Вот из-за таких абсурдных преград не можем широко применять наш препарат, — рассказывает профессор Суслов. — Между тем известно, что некоторые производители лекарств вынуждены преднамеренно вводить токсичные элементы в препараты. Один из них, изготовленный на основе чистотела, имеет токсичность в 10 тысяч раз выше, чем наше средство. А все потому, что производители вынуждены были согласиться с требованием «токсичности» и ввели в препарат боевое отравляющее вещество — иприт.

— Не может быть!

— Дело в том, что история возникновения противоопухолевых препаратов началась с тех пор, когда фашисты, решив ликвидировать онкобольных узников концлагеря, ради эксперимента посадили их в камеру, которую потом заполнили газом ипритом. Обреченные остались живы, мало того, у них уменьшились опухоли. После этого случая все фармакологические онкопрепараты берут начало от этого «родоначальника», поскольку он повышает проницаемость лекарств в ткани. Но вместе с тем дает колоссальную токсичность. После такого «лечения» у людей возникают тяжелые осложнения. Как видим, жизненный путь фармпрепарата начинается с отправной точки — токсичности. Именно она и бестолковые стартовые требования фармкомитета могут иметь для многих пациентов непоправимые последствия.

Досадно, но наши препараты не вписываются в устоявшиеся каноны, а сознательно отравлять людей, когда можно этого избежать, совесть не позволяет.

Кроме того, по фармакологическим правилам, препарат сначала должен пройти испытание на животных. Тем не менее некоторые виды опухолей могут не поддаваться лечению у братьев наших меньших, но вместе с тем давать хорошие результаты у людей. Поэтому считаем, что просто необходимо разрешить испытывать такие препараты на безнадежно больных людях. На сегодня наш препарат испытан на более чем 200 онкобольных добровольцах, которым отказали в лечении официальные учреждения. Важная его особенность — он уменьшает объем метастазов, что крайне важно при лечении онкозаболеваний.

Нет пророка в своем отечестве

— О нашем ноу-хау скажу только в общих чертах. Метод основывается на естественных для человека кальциевых соединениях. Соавтор этого препарата Т.Пидгаевская шутит, что мы разработали «ракетоноситель», который доставляет специальное соединение в ядро клетки, где оно присоединяется к наследственному аппарату.  Проэктирование и эксплуатация этектрических и тепловых сетей, департамент здравоохранения москвы , а также техническое обслуживание.Наша деятельность подтверждена юридическими нормативными документами, весь спектр которых вы легко сможете найти на сайте. А кальцийсвязующие ядерные белки регулируют работу самого наследственного аппарата. Таким образом восстанавливается эта структура. Принципиальное отличие наших разработок в том, что они нетоксичны. В отличие от нас фармакологи считают: чем выше токсичность, тем выше и эффективность препарата. Последняя разработка американцев — применение в фармпрепаратах очень токсичных соединений платины, которые проникают в ДНК (наследственный аппарат клетки), блокируя ее цепочки. Следовательно, на некоторое время деление клеток стабилизируется. Но со временем опухоль «привыкает» к препарату, и болезнь возвращается. Тогда американцы придумали еще более токсичные лекарства... Принцип действия таких токсичных препаратов — убить опухолевые клетки. Ведь они молодые и чувствительны к токсичности и рентгеновским лучам. Мы же стараемся, образно говоря, направить наследственный аппарат «на путь истинный». Естественная смерть клеток называется апоптоз (в переводе с греческого — «опадание листвы»). Именно на эти рельсы мы пытаемся перевести деление опухолевых клеток и предотвратить переход клеток, готовящихся к делению, в опухолевые. Мы не убиваем, а плавно переводим стрелки.

Между тем разработками украинских ученых серьезно заинтересовались за рубежом. Американцы даже предлагают продать авторское право на изобретение.

Зеркало Недели