23 декабря 2013 года... «Сегодня – надежда, вера и благодарение. Сегодня – лучшая ночь в моей жизни.» - писала я тогда. И скажу это снова.
Каждый час 3,5 месяцев с того дня, как я узнала, что подхожу для Катюшки в качестве донора (редкость редкостная!!!) я жила в состоянии чуда.
Честно сказать, я никогда не испытывала интереса к своему телу. В эти же дни я переживала за себя на каждом шагу. Кто-то чихнул рядом - я отшатывалась в сторону, мысленно отгоняя от себя даже простуду, не то что что-либо серьезнее. Перестала перекусывать фаст-фудом и уличной едой – пугала даже малейшая вероятность отравиться. Старалась не ходить по темному и выбирала самые безопасные со всех точек зрения маршруты. Много чего еще… Я сама казалась себе безумно хрупким сосудом, в котором хранится нечто столь же безумно важное. Так и было – во мне была Катюшкина жизнь, ее шанс. Забавно, что в качестве хранилища моей собственной жизни мое тело вовсе не казалось мне таким уж бесценным и требующим заботы, ни в то время, ни до, ни после… А мысль о том, что трансплантация части меня – для другого человека единственная возможность жить, включила бешеную ответственность. Правда, только перед сестрой. Я думала – «Господи, если со мной должно что-то случиться, пожалуйста, пусть это будет после. Сохрани меня, чтобы она получила свой заветный литр, а потом делай со мной, что хочешь.»
У меня не было ощущения себя-спасителя, я не думала о том, что спасаю ее. Я только очень-очень хотела, чтобы ей это помогло.
Я знала про все риски.
«Донорские клетки могут повести себя агрессивно и напасть на свое новое тело…
Пока пересаженные клеточки приживутся в новом доме и обновленный иммунитет заработает – пройдет несколько недель. И до этого момента для Катюшки опасна каждая бактерия, каждый вирус, каждая мелочь, безобидная для здорового человека…»
Я знала, что мои клетки в равной степени могут стать как спасителями, так и убийцами. Думала о том, ЧТО сама себе скажу, если произойдет второе. Смогу ли жить дальше, если эта трансплантация убьет мою девочку, или уничтожу сама себя чувством вины? А если мои клетки просто окажутся бесполезными, не помогут – не разочаруюсь ли? Я задавала себе эти вопросы. И ответ находила только в том, чтобы молиться – «Отче, поделись своей мудростью. Я хочу каждую минуту, каждую секунду помнить – воля Твоя».
И берегла в себе это ощущение благоговения перед происходящим.
Я – подходящий донор. Какая честь, какое огромное доверие – возможность пройти по этому пути, быть орудием в Его руках – для нее!…
«Сколько раз в своей жизни, когда плохо близкому человеку, мы повторяем эту фразу: "Ах, если бы я мог отдать часть себя, чтобы ему помочь!"
Донорство - тот единственный случай, когда это возможно сделать, в самом буквальном смысле.
Я - 100% совместимый донор для трансплантации костного мозга для моего дитяти.
Это не гарантия.
Но это путь, единственно возможный.
Других шансов для нее нет. И мы идем. С верой, что все будет правильно – так, как дОлжно, и с принятием этого пути, что бы он ни принес нам.»
Сегодня, в декабре 2014-го, я уже все знаю. Мои клетки пересадили сестричке успешно, но они не помогли ей. Ее собственный костный мозг, искорёженный раком, сильным и цепким зверем, выжил и очень быстро снова взял под контроль весь организм. Она умерла через 129 дней после трансплантации – не от агрессии донорских клеток, не от инфекций, не от кровотечения, которые угрожали ей все эти 129 дней – она умерла в тот момент, когда лейкоз завладел всеми 100% ее тела. С этим ничего нельзя было поделать.
Я возвращаюсь мыслями в декабрь 2013 г. и помню каждую мысль, каждый оттенок чувств, которые тогда переживала… и чувствую, что они по-прежнему принадлежат мне.
...Как я берегла себя – сосуд, которому дано на хранение шанс другого на жизнь…
...Как собирала свой рюкзак, выезжая из дому в больницу…
...Как Ирка украшала дома еловые ветви и привезла мне в палату рождественские украшения… сутки 24 декабря 2013 г. мы провели в больничной палате – я приходила в себя после наркоза после забора клеточек для трансплантации… и с того дня для меня, православной, католическое Рождество стало значимым…
...Как молилась, проваливаясь в наркоз перед забором материала – Господи, пусть самые крепкие, самые лучшие клеточки пойдут к ней…
...Как мы разговаривали, обсуждали, надеялись, смирялись, шутили…
...Как она рассматривала мои пластыри на местах прокола костей и как обнимала меня в те два вечера – до забора и после (мне тогда разрешили зайти прямо к ней, в «чистую зону»)… очень люблю те фотографии – моя девочка на них сияет, такая счастливая, такая нежная…И на них отпечаталось то необъяснимое словами, что происходило между нами двоими в те вечера…
Почему-то постоянно спрашивают: быть донором – не страшно? А как это происходит? А для тебя это травматично? И прочую ерунду.
Люди, страшно – это когда нет донора.
Когда знаешь, что человечек сам, своими силами, может продержаться за жизнь какое-то очень ограниченное время, по истечении которого – либо присоединится другой человек, либо этот первый – умрет. И нет никакого больше или – или. Никаких вариантов. Только – есть второй человек или нет.
Когда стало известно, что для Катюшки этот человек есть и его не надо спешить искать по всему миру – вот она, рядышком, я… 100% совместимость…
«Мне совершенно все равно, будет ли это болезненно, утомительно или как-то еще лично для меня. Может ли это иметь какое-то значение по сравнению с тем, что через это дается шанс моей сестричке выздороветь, выжить? Честное слово, ничего больше не важно, об этом даже не задумываешься, просто идешь и непрестанно благодаришь за эту возможность.»
Я не чувствую себя виноватой, что не спасла. Это и был ее путь, и она прошла его с честью. Моё же место было – идти рядом. Именно так. Я не разочаровалась в конце. Мне – отдать, ей – принять, и нам обеим – понять, что смысл этого – глубже, тоньше. Моя вера стала крепче.
И сегодня, уже зная весь Катюшкин путь до конца, я… так же непрестанно благодарю. И так же думаю, что цена, которую платит человек-донор за возможность им быть – ничтожно мала по сравнению с тем, ЧТО при этом происходит.
Мой вывод в том, что при первой возможности я передам образец своей крови для базы потенциальных доноров костного мозга. И если завтра окажется, что я снова подхожу кому-то как хороший донор, чтобы взять часть моего костного мозга для трансплантации – над ответом я не буду раздумывать ни секунды. И для ответа не важно, что это уже будет не родная моя сестричка, а кто-то другой, не близкий и совсем не знакомый мне. И для ответа не важно, чем закончится его история. Важно только то, что это – путь. Ценность которого превышает все.
Как жаль, что так многого у меня так и не получилось написать… просто помню и благодарю каждую минуту и каждое чувство этого пути.
Стать донором костного мозга украинцу трудно по многим организационным причинам.
Стать донором крови может почти каждый
Впереди праздники – особенно трудное время. В эти дни ты можешь стать чьим-то шансом на жизнь, частичка тебя – немножко твоей крови – целая жизнь для кого-то.
Самым упорным, кто хотел бы, чтоб его данные внесли в базу потенциальных доноров костного мозга… чтобы, может быть, таким образом однажды тоже стать чьим-то шансом на жизнь – вышлите на мейл mariya.aylen@open-palms.org.ua краткую информацию о себе: имя, контактный номер телефона, мейл и/или ссылка на профиль Фейсбук.
Мы сейчас решаем организационные вопросы по передаче образцов крови в лабораторию, формирующую базу, и, как только решим, сообщим приславшим контакты, что – можно.
пишу, а на фотографии, стоящей возле экрана ноутбука, улыбается счастливая девочка... и это сильнее даже смерти.
Статьи -> Главная -> Мария Айлен: ... это сильнее даже смерти.
