Последние месяцы тяжелобольных могут быть счастливыми и полноценными. «Должны быть», — уверяют сотрудники хосписа

Жить рядом с постоянно страдающим человеком тяжело. А уход такому пациенту чаще всего нужен круглосуточный. Особенный. Даже горячо любящая родня обычно не в силах справиться с психологическим состоянием больного раком в последней стадии. Такие люди чувствуют себя покинутыми всеми и виноватыми за свою боль.

  ОБЫЧНАЯ ЖИЗНЬ

 
В хосписе 53-летняя Надежда Петровна живет уже полтора года, но до сих пор со слезами вспоминает о том, как к ней относились в обычной городской больнице. «Вместо обезболивающего медсестры постоянно кричали», — говорит женщина. Здесь же, в ее нынешней обители, все совсем по-другому. Надежда Петровна с удовольствием смотрит кино и принимает гостей. Пока она лежит, но мечтает ходить. «Будешь, если хочешь», — говорит ей медсестра.

 
Скрасить последние месяцы жизни, а то и дни онкобольных — такова нелегкая задача сотрудников хосписа. Вообще-то хоспис больше похож не на медицинское учреждение, а на санаторий. Палаты с телевизорами, чистые душевые, стиральная машина, кухня с холодильником и микроволновой печью. В холле стоят диванчики с книжными полками и аквариум. А еще есть клетки с птицами. Звезда живого уголка — попугай Жанна — время от времени деловито сообщает окружающим: «Буду через два часа». Веселит она обитателей и отборными словечками. А уж кто ее выучил этим словечкам, неизвестно: сюда она попала с богатым словарным запасом.

 
Девиз здешних докторов — каждый больной до последней минуты остается человеком, требующим внимания, заботы и имеющим право на самовыражение. И это не просто слова. В ординаторской на стене висит картина, изображающая горный пейзаж. Это работа журналиста и альпиниста Вадима. На ней — последняя вершина, которую он покорил. Вадим подарил картину за два дня до того, как его не стало... Пациентка Лена четыре года назад написала стихотворение «Моим близким». Там есть такие строки, посвященные сотрудникам хосписа:

 
«Сердце там томиться будет без Вас.

 Никто мне не заменит Ваших добрых глаз».

 
Лены вскоре не стало, но сотрудники хосписа ее до сих пор хорошо помнят. Как и ее стихотворение, с которым знакомят друзей этого дома.

 
Если у больного есть мечта или просьба, врачи стараются ее воплотить. Один маленький пациент попросил цифровой фотоаппарат. Ему привезли его в этот же день. Ребенок два последних дня своей жизни увлеченно снимал окружающих. Его фотографии и поныне хранятся в хосписном компьютере. «Наши пациенты обычные люди, — говорит мне доктор Лиза. — Разница между нами только в том, что они знают о себе, когда уйдут, а мы — нет».

 
НЕТ ЧУЖИХ ЛЮДЕЙ

 
Хоспис такого уровня в нашей стране пока один. И появился он благодаря Елизавете Петровне Глинке — доктору Лизе, как называют ее подопечные. Ее личная история достойна экранизации. Москвичка, вышедшая замуж за американского адвоката, будучи дипломированным анестезиологом, получила в США вторую специальность — онколога. Поработав в американском хосписе и увидев там воочию человеческое отношение к «смертникам», решила организовать такое заведение и в России. Первый хоспис в Москве был открыт 16 лет назад. Сейчас в российской столице работают восемь хосписов и выездная группа, которая обслуживает более 150 человек на дому.

 
Киеву, можно сказать, случайно повезло. Так получилось, что муж Елизаветы Петровны на несколько лет был командирован в Украину. Вместе с ним приехала и его деятельная жена. По ее инициативе и при поддержке главного врача Киевской городской онкологической больницы Геннадия Олийниченко, выделившего часть одного из этажей больницы, появился первый киевский хоспис  европейского уровня на 25 мест.

 
Создание хосписов, как разъяснила мне доктор Лиза, задача не только государства, но и общества. В мировой практике они финансируются из двух источников. Государство предоставляет помещение и оплачивает труд медработников. А все остальное покупается за счет спонсоров, на поиски которых докторам приходится тратить немало времени.

 
— Когда мы только открывали первый хоспис, в начале

 
90-х, люди были злее. Никто никому не верил. Часто отказывали, — вспоминает Елизавета Петровна. — Сейчас ситуация меняется, но все равно не так быстро, как бы хотелось.

 
Чтобы найти деньги для своих больных, ей приходится ходить на поклон в кабинеты «большого» начальства. Обедала она даже с Виктором Андреевичем, который назвал москвичку «украинской матерью Терезой», подарил два 50-килограммовых бочонка меда для больных и посодействовал строительству отдельного здания для хосписа (оно почти уже готово, новоселье намечено на октябрь). Просит доктор Лиза и за тех, кого можно вылечить, но для кого не находится места в больницах. Правда, не всегда общение с высокопоставленными чинами оказывается результативным.

 
— На приеме у одного чиновника мне даже пришлось сказать, что, если больному не будут предоставлены условия, привезу его к нему в кабинет, — рассказывает Елизавета Петровна. — В Киеве, правда, это было только один раз, в Москве такой прием приходится применять чаще.

 
В день посещения хосписа на кухне за чашкой кофе я встретила депутата российской Госдумы Александра Чуева. Приехал он как частное лицо, отнюдь не по политическим мотивам. Привез помощь киевскому гостеприимному дому. Рассказал о своем желании создать неонкологический хоспис в Москве для людей, перенесших инфаркты, инсульты. В Москве Александр Чуев помогает Елизавете Петровне устраивать судьбы больных, которых отказываются принимать на лечение в тамошние клиники. В Киеве такую помощь частично оказывают депутаты Киевсовета Владимир Бондаренко и Виталий Кличко. Доктор Лиза искренне считает украинцев добрее, только вот помогаем мы гораздо меньше, чем москвичи. Может, оттого, что живем хуже?

 
КНИГА СУДЕБ И ПЕРЕМЕН

 
Елизавета Петровна не только меняет жизнь тяжело больных людей, но меняет и отношение к ним. Несколько лет назад она завела дневник в Интернете, в котором рассказывает о своих киевских и московских больных. Вот, например, одна из историй. «Саша задыхается. Ему 42 года. К сожалению, кислородное обеспечение на дому не входит в задачи здравоохранения. Он хочет жить. Какой бы ничтожной и бесперспективной не казалась другим людям его жизнь. И он ценит каждый прожитый час». Среди читателей журнала доктора Лизы около двух тысяч человек. Нашлись люди, которые в течение нескольких дней собрали нужную сумму и купили Саше концентратор кислорода. Или вот еще одна запись: «Сегодня приняли больного — 1966 года рождения. Распад опухоли, голодный — три недели не мог глотать, пища вытекала обратно. Отмыли. Поставили зонд. Будем кормить. Из больницы, где он лежал, его выписали насильно, против желания больного. «Сильно вонял», — сказала санитарка». А вот последняя по времени запись: «У нас появилась больная 19 лет. Для этой девушки, которая живет, живет, слышите — нужно собрать одежды и еды, которая может храниться. Нужны теплые и хлопковые носки, нижнее белье. Давайте поможем ей выжить».

 
Читать эти истории тяжело и больно. Быть рядом с этими людьми и помогать им — еще сложнее.

 
— Как-то я написала сообщение, что буду в кафе на Варварке, это в Москве, ждать всех, кто захочет помочь, — рассказывает Елизавета Петровна. — Ты не представляешь, какое количество людей пришло на эту встречу. Передали столько помощи больным. Меня очень радует, что в Москве готовы передавать посылки с лекарствами и одеждой для киевских больных.

 
— А много ли волонтеров предлагают свою помощь?

 
— У нас волонтеры встречаются крайне редко. А вот в Америке огромное количество добровольцев. И очень много хосписов, где работают люди только на добровольных началах. Там таких больных не боятся взять за руку. А у нас они отчуждены.

 
ЖИВЕЕ ЗДОРОВЫХ

 
Главная проблема необратимо больных людей в нашей стране — это отсутствие паллиативной медицины (которая занимается только снятием симптомов болезни, но не лечит саму болезнь, потому что вылечить уже невозможно). Такой медицины, считают сотрудники хосписа, у нас практически нет. Она дорогая, а ее пациенты считаются «бесперспективными». Часто на вопрос «Какой смысл вкладывать силы и средства в тех, кто все равно умрет?», врачам приходится доказывать, что такие больные ЖИВЫЕ люди. И иногда живее здоровых.

 
— Спрос на хосписы в Украине вообще не удовлетворен, — с горечью говорит Елизавета Петровна. — По европейским стандартам, такие заведения должны существовать в каждом районе. Причем атмосфера в них должна быть не больничная, а домашняя — только тогда это настоящий хоспис.

 
— Сколько, думаете, времени нужно, чтобы они у нас появились, а отношение к онкобольным людям стало гуманнее? — спросила я у доктора.

 
— Государство — что в России, что в Украине — не любит наших людей. Сколько надо времени, чтобы чиновники полюбили свой народ — не знаю, я не политик. Иногда я считаю нужным, чтобы каждый чиновник в принудительном порядке приходил со мной к необезболенным пациентам. Чтобы видели и знали, как страдают люди.

 
Еще одна проблема, которую не способны разрешить врачи, — это отсутствие в Украине (поскольку не разрешены к использованию) оральных наркотических препаратов, применяемых в обезболивании онкологических больных. Хотя такие лекарства разрешены во всем мире, в том числе в России и в Беларуси. Есть пациенты, которым они необходимы, так как уменьшают их зависимость от времени приезда скорой помощи, прихода медсестры. Они могли бы получать обезболивающее в виде таблеток, пластыря или сиропа. Введение в практику этих препаратов, как уверяет онколог хосписа Алексей Калачев, снизило бы в несколько раз необходимость госпитализации таких больных.

 
И все же: положение онкобольных зависит не только от государства и законов, но и от нашего к ним отношения. Рядом с нами живут люди, которым нужна помощь. «Посидите со мной, поговорите — чаще всего просят меня больные», — напоследок сказала доктор Лиза.

  
СПРАВКА «КВ»

 
 АНГЛИЙСКОЕ «hospice» (хоспис) означает «приют», «гостеприимный дом». Происходит от латинского «hospes», имеющего три значения: «гость», «чужестранец», «приют».

 
Прототипы нынешних хосписов появились еще в ранних христианских общинах — они создавали специальные заведения для ухода за своими больными. В средние века рыцарские ордена основывали госпитали для ухода за теми, о ком больше некому было заботиться.

 
Современное хосписное движение началось в 1967 году: в Великобритании был открыт первый стационар, а через два года организована выездная служба. В Советском Союзе в конце 1980-х идею хосписов начал популяризировать Виктор Зорза. Британский журналист, родившийся в Западной Украине, посвятил себя этому движению в честь дочери, которая последние свои дни провела в лондонском хосписе.

  
КСТАТИ

 
В ИЮЛЕ этого года на встрече с журналистами заместитель главы Киевской горгосадминистрации Ирэна Кильчицкая обещала, что в скором времени хосписы появятся во многих районах столицы.  Пока их планируют создавать при больницах. Подобные хосписы уже работают  при 2-й и 10-й городских больницах.

  
ЦИФРА

  
5000  киевлян, по данным Минздрава, ежегодно умирают от онкологических болезней.

Киевские Ведомости