На Рождество Христово выпало 40 дней со дня смерти замечательного художника-сказочника, нашего помощника и очень доброго человека Ивана Хохлова. Так как читатели нашего сайта - также и дети , то для них я хочу опубликовать последнюю сказку автора. Пусть она будет Рождественским подарком от Ивана Ивановича.

Помяните пожалуйста нвпр. р.Б. Иоанна в своих молитвах. Некоторые его работы для деток, можно увидеть и у нас. Также много детских работ на этом его старом сайте

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ

По густому лесу вилась еле заметная тропинка. Быстро быстро бежал по ней маленький зайчик. Дорожка свернула вбок, огибая старую ель. И тут зайчик подпрыгнул и присел. Перед его носом стоял мохнатенький, упитанный, очень упитанный зверь. Был он не больше кошки. Одет в красные башмачки, в лапах держал дубинку. Зайчик икнул, чихнул и поинтересовался: 
– А вы кто будете? Я так испугался! Известие о том, что его боятся, загадочному зверьку явно пришлось по душе. Он выпрямился, попытался встать на цыпочки и гордо пискнул:
– Я – медведь, Потапыч меня зовут. А ты кто такой?
– Я – Зайчик Золотой.
– Как золотой? У тебя что, золота много есть?
– Да нет… Вот у меня шерстинки, погляди, золотые и усы золотые. Потапыч внимательно осмотрел всего зайца и согласился:
– Да, есть золотые. А белые почему?
– Да это сейчас, а вот лето будет, я весь золотой стану. А вы какой медведь, карликовый? Вопрос страшно не понравился Потапычу. Он запыхтел и взвизгнул:
– Я большой-большой медведь гризли! Теперь я болен очень, я отравился ядом сладким и стал сразу ма-а-аленьким… Тут медведик заплакал и, махнув лапой, полез в густую траву. Зайцу стало очень жалко этого карликового мишку,
и он бросился за ним.
– Стой, стой, Потапыч! Давай вместе теперь жить будем! Я буду тебя охранять, тебя никто не тронет. Раздалось какое-то кряхтение, и Потапыч вылез из травы, шмыгая носом.
– Давай, я согласен. А как ты будешь меня охранять? У тебя пистолеты есть?
– Я же заяц, мне это не положено.
– А как же мы жить-то будем? У меня вот дубинка есть, только одна. Я ею с одного маху лося свалить могу! – вдруг сообщил Потапыч. – Я и тебя защищу сам, меня все́ боятся! И тут Зайчик понял, что Потапыч как-то забыл, что теперь он маленький.
– А нам ничего не нужно: ни оружия, ни ножей. Вот у меня ушки какие! За километр слышу. Как шум, опасность, мы сразу убежим. даже лизнул.
– Ладно, пошли! Где твоя берлога?
– Какая берлога, Потапчик?
– Ну дом твой где?
– А у меня везде дом, под любым кустом – это мой дом.
– Как это под кустом? А дождь, ветер, враги? У меня вот хата-контора была с печкой, двор с забором высоким… Друг у меня там был, ЗайчикСеренький.
– Я тоже маленький. Вот лесные зайцы-беляки меня много крупнее. Это ты, Потапыч, стал маленьким. Прямо лилипутик-медведь. Потапыч зашмыгал носом, собираясь зареветь.
– Ничего, ничего. Ты отрастёшь опять. Вот я тебя буду кормить морковкой, сразу расти начнёшь. Потапыч вздохнул.
– От морковки не вырасту. Ел я её всегда и не рос.
– Ну ничего, у нас тут пчёлки лесные есть, у них мёд лечебный, от всех хворей. А кто его кушает, очень даже и растёт. Медведик оживился.
– У нас, у медведей, мёд – всему голова. У меня там ульев сколько было, а мёду я собирал… Главный наш продукт – мёд.
– Вот видишь, а наш, он особенный мёд, лечебный.
– А много у тебя ульев? – спросил Потапыч.
– Нет, зачем? У нас дикие пчёлки. Они в лесу в дупле живут, туда и мёд собирают. Потапыч захихикал:
– Э-хе-хе! И как ты его оттуда взять хочешь? Ты что, древолазающий заяц?
– Нет, Потапка, у меня друг есть, белочка. Она нам мёд и принесёт.
– Белочка принесёт ему! Ну принесёт она ложку мёда, и чего? Мне, медведю, надо горшок вот такой, с верхом! А это что? Мух кормить только! Тут уж Зайчик засмеялся звонким колокольчиком:
– Так ты и есть теперь медведь мухарик, меньше меня. Потапыч вздрогнул, заморгал глазками и заплакал.
– Ох, Потап, опять плачешь. Ну как маленький.
– А как не плакать-то? Горе-то какое, а? Я ж у них, там, был главным медведем, председателем всего стада! Золотой Зайчик заморгал глазками.
– А как ты тут-то оказался?
– Как, как… Враги с трона спихнули.
– Какие враги?
– Ох, главный-то враг – это друг мой был, Ботаник. Он-то с котом своим, Барсятой… Потапыч опять заревел. Немного
успокоившись, вздохнул и горестно добавил:
– Вот от их зелья сладкого я и стал таким. И ворона меня подхватила да за моря-океаны и бросила сюда, в лес. Вот второй день тут шатаюсь с дубиной. Потапыч взглянул на небо:
– Скоро солнце зайдёт, надо поторопиться. И, выбрав песчаный бугорок, начал быстро лапками рыть норку. И вот он уже глубоко внутри.
– Иди, Зайчик, ко мне. Тут спать будем ночью. Но Зайчику совсем не захотелось залезать в тёмную и сырую нору, и он спал всю ночь возле, под кустом ореха. А мёд-то у Зайчика оказался и вправду волшебным, помог! Стал Потапыч его каждый день с морковкой кушать. И рос не по дням, а по часам. И вот идёт Зайчик Золотой, светится, а за ним медведь громадный с дубиной шагает. – Ну вот, Потап, всё хорошо. Плыви теперь на свой остров. А Потапыч так полюбил Зайчика, без него не хочет возвращаться. Садись ко мне, говорит, на голову, я тебя вплавь сухим и доставлю. Будешь, говорит, ты жить у меня в конторе с моим другом верным, Зайцем Сереньким. Нет, Потап, не поплыву я с тобой. Может, твой Серый и не полюбит меня? Вот, как захочешь, если он согласится, и присылай за мной лодку. И убежал в лес. Что делать? Поплыл наш Потапыч один на остров. Да, а ведь Золотой Зайчик к нему в гости приехал, это уж совсем другая история...

 

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ
Сидел Золотой Зайчик на лесной земляничной поляне. Много спелых ягод, как красные фонарики, выглядывали изпод листьев. Пчёлы и шмели собирали сладкий цветочный нектар. Стал Зайчик ароматные ягоды в корзинку собирать, да вдруг шорох услышал. Испугался, за пень спрятался. Смотрит – из травы высокой показалась птица чудная: шея длинная, лапы большие, а на спине у неё мышь толстый такой восседает, как мак, красный. Подумал Зайчик и решил: это мирные путешественники. Вышел из укрытия, спросил:
– А вы кто будете, какая птица?
– Я – страус, самая большая птица на свете. А это Мышонок Паштетик, друг мой. Заяц очень удивился. Ему показалось, что утка на пруду и то более рослая бывает. А вот Мышь-то явно великан, и цвет какой! Крашеная, наверное.
– А ты кто, кролик? – вдруг спросил Красный Мышь.
– Я не кролик. Тут они не живут. Я Заяц!
– А почему ты не серый?
– Я Золотой Зайчик, я один тут совсем. Мои братики посчитали, что я из чужого рода: они-то все серые. Теперь меня никто своим не считает. Заяц махнул лапкой и зашмыгал носом. Маленький Страус нагнул длинную шею и погладил клювом спинку Зайчика.
– Они все глупыши слепые! Ты такой красивый! Как солнышко.
– Они завидуют тебе, я знаю! – сказал Красный Мышь. – Я тоже страдаю за свою красоту. Меня в нашем мышином царстве за своего никто не принимает. Тоже, можно сказать, выгнали.
– А почему ты такой красный? – спросил Зайчик.
– А я артист Цирка Зверей. Я на арене с другом моим Страусом выступаю. Я ж маленький, ну кто меня на арене увидит? Вот я и покрасился. Теперь меня зрители и в темноте узнают. А свои – нет, не признали, позавидовали, как и тебе. Тут Страус нагнул шею и шепнул Зайчику в ухо:
– А я сам ушёл. Тяжело было очень, расти я перестал с малых лет. Меня все путали с моими внуками. Ну я и решил поискать счастья на стороне. Вот с Паштетом два года выступали в Цирке, были любимцами публики всегда. Да не повезло нам. Цирк уехал, а нас и не взяли. Зайчик подумал-подумал и предложил:
– А давайте мы свой Цирк устроим, будем выступать втроём! Страусу и Мышонку идея очень понравилась. И друзья целый месяц репетировали свой номер. Паштет должен был ловко кататься на велосипеде, а Заяц дробь отбивать на барабане. Вот только с реквизитом беда. Одна доска-качели от старого Цирка осталась. Искали, искали. Казалось, уж всех обошли, а барабана ни у кого нет. Как-то набрели они на старого слепого Бобра. А он им посоветовал зайти к Сэру Пони, что в старом сарае живёт: "Коллекционер он. Всё, что найдёт, к себе тащит. Может, что и для вас найдётся". Заходят друзья наши во двор. Навстречу Пони. Такой гладкий, толстый, шоколад прямо! «Чем обязан?» – спрашивает. Ну Страус с Зайчиком всё ему и рассказали. «Да, –говорит, – есть у меня и барабан турецкий, и велик-крошка, как раз для Мыша подойдёт. Возьмите, я рад настоящим артистам помочь. Но одно условие: я очень хочу в Цирке выступать, мечта у меня с детства такая». Страус и Зайчик сразу поняли: это судьба. Какой цирк без лошадок?! А для Пони придумали роль: он вместо Зайчика ударял копытцем по доске. И вот висит объявление на большой поляне, где раньше Цирк выступал: ЗОЛОТОЙ ЗАЯЦ, СТРАУС, СЭР ПОНИ И ПАШТЕТ СМЕРТЕЛЬНАЯ ПЕТЛЯ. Спешите видеть!!! Многие обитатели леса захотели посмотреть «Смертельную петлю»: на поляне можно было увидеть и барсуков, и енотов, кабанчиков с детьми, два бобра расположились в парте́ре, на ветках масса птиц. На импровизированной арене стояли доска-качели и большой барабан. Из кустов вышел Страус, поклонился. Заяц отбил дробь на барабане. Тут Красный Мышонок прыгнул на край доски и сделал сальто-мортале. Пони ударил копытцем по другому концу доски. Мышонок взлетел высоко вверх и, планируя, упал прямо в открытый клюв Страуса. Лесной народец ахнул! Заяц выбил дробь на барабане, и тут из клюва Страуса показался Паштетик. Он помахал лапкой и спрыгнул на барабан. Лихо сплясал чечётку и одним прыжком оказался на маленьком двухколёсном велосипеде, который Страус ловко выкатил из кустов. В это время опять зазвучал барабан, и Мышонок скрылся в лесу. Представление окончилось. Зверушки помедлили, потом опомнились, и гром оваций потряс поляну… Это представление всегда пользовалось успехом у обитателей леса. Заработали они на домик на колёсах, который стал возить сам Сэр Пони Эсквайр. Делал он это с удовольствием и говорил, что ему совсем не трудно… Выступали зимой, только когда солнышко светило и было не очень холодно. А как завьюжит да мороз ударит крепкий, сидели в кибитке, у жаровни. Угольки давали и тепло, и свет. А Пони укрывали старым ковром, и он стоял снаружи. Терпеть он не мог зимой находиться в доме. «Я, – говорит, – закалённый, а у вас тут душно. Я вспотею и простужусь. Мне любой мороз нипочём!» Так и зиму провели. А весной… Но это совсем-совсем другая история.
 

Придумал сказки и сделал к ним рисунки Иван Хохлов

Лампада № 69