В вас стреляли из пистолета? Вот и чудесно, в меня тоже не попали. Вспоминаешь детскую игру в прятки и становишься плоским, как юмор, вжимаешься в щель, которых оказывается так много на лице бытия. Когда в вас стреляют из автомата - совсем другое дело, здесь не вжимаешься, а бежишь, быстро бежишь, очертя голову, движешься с радостным комом в горле, хочется хохотать, как когда за вами гоняются в догонялки. Вдруг понимаешь, что пули, они маленькие, и летят по прямой, а живое, оно движется по изгибам, и если только там наверху согласятся все-таки пересечь кривую и прямую, тогда что-то произойдет. Но тогда и не обидно вовсе, потому, что если наверху что-то решат, то это наверняка случится, там работают серьезные и настойчивые ребята. Пистолет и автомат, это все, конечно, хорошо, а вот молнией в вас швыряли? Хотя бы, к примеру, шаровой? Святого мальчика Артемия Верколького убило молнией в поле, мужа соседки бабы Маши тоже молнией насмерть убило в поле среди ясного неба. Когда я был маленьким, во время дождя рядом ударила молния в асфальт в четырех метрах от меня. До сих пор помню этот толстый в обхват ствол энергии переливающийся сотнями разных цветов, и как вскипела вода на асфальте, и как запахло озоном. И как я стоял, оглохший, и смотрел, как дождь прибивает к асфальту белый пар от удара молнии. Я не испугался, мне было красиво. Это было первое предупреждение. Второе случилось, когда я редактировал епархиальную газету. Делал я ее тогда в одиночку, закупал бумагу, искал деньги, писал, фотографировал, верстал, сдавал в печать, забирал тираж и распространял по нашей епархии, которая тянется от Казахстана до Северного ледовитого океана. А тут к нам в гости приехали ректоры Духовных училищ и семинарий на большую конференцию. С одной стороны стояли умнейшие Архиепископ Евгений Верейский и протоиерей Владимир Воробьев, которые называли семинаристов "квартирантами" и "иждивенцами" и предлагали реформу Духовных школ, с другой стороны стояли многопудовые аналойные протоиереи, которые ничего менять не хотели и бурчали, что "все равно отстоят святое православие". Тайно я был на стороне владыки Евгения и даже распространял среди наших семинаристов брошюру иеромонаха Иллариона (Алфеева) о необходимости реформирования семинарий. Я был пойман, объявлен подрывателем устоев и нежестоко наказан. Между заседаниями гости гуляли по нашему Свято-Троицкому монастырю, зашли и ко мне в редакцию. Владыка Евгений в присутствии нашего архиерея поблагодарил меня за газету (мы регулярно отправляли экземпляры в патриархию и семинарии) и попросил познакомить с редакцией. Я ему говорю:
- А вон они, владыка, все за шкафом.
Надо сказать, что за шкафом стол диван, на котором спал я и мои "политические беженцы" - попы, когда они скрывались от владыки, от мирян и от своих родных. Спать там так и назвалось "просить у Мирослава политического убежища". На этот раз там никого не спало. Владыка Евгений заглянул туда и сказал:
- Но простите, там же никого нет! Должны же быть у вас фотографы, журналисты. Как же вы все это делаете?
- У меня есть один помощник! - и я указал на икону Христа.
Рядом раздалось ворчание, я посмотрел на нашего архиерея, это он был недоволен.
Свое недовольство он выразил чуть позже наедине:
- Вот мы завтра поедем в Тобольск, ты все выступления запишешь и ночью выпустишь газету, чтобы она была в Тобольске к утру.
- Владыка, помилуйте. Выступления надо расшифровать, отредактировать, доехать до Тюмени, сверстать газету (8 полос А2 формата), отвезти в типографию, смонтировать полосы на пленке, отпечатать тираж и утром отвезти обратно в Тобольск, до которого 240 километров. Это же невозможно одному человеку.
- А я тебе ноутбук дам и машину.
Владыке, видимо, казалось, что все на свете можно решить гаджетами.
- Владыка, это невозможно, понимаете, невозможно!
- А я благословляю!
Он сделал жесткое лицо, и со злобой стукнул посохом об пол. И вот тут в эту секунду все и произошло. Раздался страшный удар, здание сотряслось, свет померк, оба мои монитора от компьютеров покрылись сиреневым ровным цветом. Вдоль стены от иконы Спасителя летел небольшой светоносный шарик, медленно вылетел в окно. Как женские голоса в храме одолевают мужские во время пения Символа веры, так меня стала одолевать мысль, что на этот раз молния попала в меня. Меня убило? Сверху не могли промахнуться дважды. Как во сне, я посмотрел на свои руки и метнулся к компам, по дороге у меня слетел ботинок, я не замечал этого, как не замечал и владыку, мне было страшно жаль всей информации, которая, гадина виртуальная, наверняка стерлась, и теперь ее не восстановить. Я нажимал на кнопки, и когда пошел рыться в электрощитке, открыл дверь и увидел владыку, который, по-видимому, был напуган не меньше меня. Он стоял, прислонившись к стене у самой двери моего кабинета, и шепотом спросил:
- Ну, как там?
- Не знаю, кажется, все погрело. Молнией должно быть садануло.
Я вышел во двор, наш сантехник стоял и качал головой:
- Нет, Мирослав, ты видал, как молнией долбануло? Ни одного облака на небе, а долбануло - будьте нате. Я стою, двор подметаю, вдруг - как бомба разорвалась. Молния белая, как солнце, прямо в крест над зданием ударила.
- Это в меня.
- Как в тебя?
- Я с владыкой спорил. Вот и…
Из здания вышли двое бледных семинаристов:
- Мы картошку чистили, а тут из окна - шаровая молния, как маленькое солнце. Мы испугались, сидим с ножами, думаем, что сейчас она как к ножу прицепится - и хана нам. Она полетала, полетала и в электророзетку ушла с треском, там весь угол обгорел.
Я пошел смотреть, розетка и вправду сгорела дотла, я подрезал провода и пошел налаживать электроснабжение. Проводку починили, да и компьютеры тоже. Газету эту я выпустил, как и благословлял владыка. Гости еще говорили:
- Удивительная у вас газета, в ней не только то, что было написано, но и то, что будет.
Это я по усталости, думая, что все-таки не успею, расписание мероприятий на завтра поставил в прошедшем времени, и добавил несколько фотографий мест, куда должны были поехать гости.
Выпустил газету и оказался в больнице с сильнейшим нервным истощением. С владыками я с тех пор не спорю, помню, что Христос сказал своим апостолам: "Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас" (Ин 15, 16) то есть если наверху избрали, они знают зачем.
И в следующий раз они не промахнутся, уж будьте уверены. 

ЖЖ Мирослава