Дмитрий Соколов-Митрич о счастье, депрессии и человеке-контролере

Ай хэв э дрим. Очень простой такой дрим. Я хочу научиться ложиться спать в одиннадцать вечера, а вставать в семь утра. А еще лучше — ложиться в десять, а вставать в шесть. Это единственное, что мне мешает быть не просто счастливым, а совсем счастливым. Больше ничего не мешает.

Однажды я рано ложился и рано вставал целый месяц подряд. Это было что-то с чем-то. Моя жизнь изменилась до неузнаваемости. Ранний подъем — это сокрушительный удар по депрессии. Когда ты просыпаешься и знаешь, что у тебя еще уйма времени — душа наполняется каким-то невероятным спокойствием. Уже на третье утро руки сами тянутся к гантелям, ноги требуют пробежки или хотя бы велопрогулки, а глаза вдруг начинают видеть то, чего раньше не видели: лампочка перегорела, пуговица оторвалась, книги на полке запылились. И ведь все это можно устранить в считанные минуты. Невероятно!

Я давно заметил одну закономерность. Люди, которые уверены, что они сильные, что они сами рулят своей жизнью и все, что с ними в этой жизни происходит, является результатом их собственных усилий — эти люди обычно поздно ложатся спать.

И наоборот — умение рано ложиться и рано вставать, как правило, сопряжено со здоровым равнодушием к избыточным экзистенциальным вопросам.

Сознание упрощается, оно сбрасывает мыслительный балласт, обостряет внимание к простым, элементарным вещам. Человек начинает меньше думать и больше действовать. Просто действовать. Не для того, чтобы доказать себе и окружающим какую-нибудь очень важную глупость, а просто потому что почему-то так само собой получается: чем ты меньше думаешь на отвлеченные темы, тем ты больше действуешь.

Борис Пастернак, который писал очень философские стихи, не понимал, зачем заниматься философией. Он сравнивал это занятие с ездой на автомобиле, фары которого повернуты внутрь. Пока вокруг светло и погода хорошая — и так сойдет. Но как только наступает ночь или сгущаются тучи — баловство пора прекращать, нужен свет.

Как бы быстро мы ни ездили — наш автомобиль все равно всегда находится на границе света и тьмы. Сколько бы высших образований мы не получили, объем наших знаний всегда конечен, а сфера непознанного — неисчерпаема. Поэтому мы всегда находимся на границе бесконечности, в начальной точке познания.

Из этого, конечно, вовсе не следует, что нужно распродать свою библиотеку, не водить ребенка в музей и забыть дорогу в консерваторию. Наоборот, именно с осознания сократовского «я знаю, что ничего не знаю, а другие не знают и этого» — именно с этого момента и рождается настоящее стремление к познанию. По какой дороге вам больше захочется идти — той, которая уходит за горизонт, или которая через сто метров упирается в стену?

- Я никогда не впадаю в депрессию, — сказал мне недавно один мой собеседник, Сергей Белоусов, всемирно известный айтишный предприниматель. — В депрессию впадают те, кто думают, что они все знают.

Это удивительно точно и верно. Человек питается новыми знаниями. Только открывая для себя и окружающих что-то новое, он способен быть счастливым. А новые знания рождаются из допущения, что ты — не пуп земли, что ты можешь быть не прав, что весь мир не обязан вертеться вокруг твоей воли — весьма ограниченной внешними и внутренними обстоятельствами. Если же ты сам лишаешь себя горизонта познания, если ты добровольно отказываешься от этого источника жизни, стоит ли удивляться регулярным депрессиям, экзистениальным кризисам и прочим радостям «цивилизованного образа жизни». Я все знаю! Я все понимаю! Это просто они все идиоты и придурки. Ну, почему мир так глуп, почему он не в состоянии осознать элементарных вещей. Что я вообще тут делаю? Где тут ближайший мост, с которого можно спрыгнуть?!

Можно верить в Бога, можно верить в математику, но и в той, и в другой картине мира человек-контролер выглядит смешно и нелепо. Хороший капитан — не тот, который мнит себя сильнее мирового океана, а тот, кто просто умеет водить корабль, дружит с любыми погодными условиями и даже встречный ветер способен обращать в свою пользу. А если ты летишь на самолете, то самое разумное — довериться командиру корабля. Но аэрофоб не может опуститься до такой простой модели поведения. Он должен «контролировать работу двигателей». И тем самым погружаться в еще больший страх и напряжение.

«Своя воля доведет до горя!» — вздыхал один мой бородатый родственник, а я думал, что он мракобес. Спустя пятнадцать лет я догадался, что эту фразу можно произнести и так: «Стремление чрезмерно контролировать собственную жизнь ведет к депрессии». По молодости и глупости я ставил знак равенства между «своей волей» и способностью действовать. Тогда я даже представить себе не мог, что зависимость тут не прямая, а обратная. Ничто так не парализует силы человека, как осознание того, что именно он — источник всего, что с ним в этой жизни происходит. Смешнее выглядит лишь песчинка, которая указывает ветру, куда дуть. Не надо бояться довериться воле, которая сильнее себя. Сильные слабых не обижают.

Будьте проще — и к вам потянутся люди, возможности, хорошие новости, даже погода станет лучше, вот увидите. Не нужно себя усложнять: чем сложнее система, тем больше вероятность сбоя. Великая, неслыханная простота — страшная сила. Ну, хорошо, хорошо — можете называть ее не Божьей волей, а как-нибудь более современно. Главное — будьте счастливы. С добрым утром!

Фома